, ощущая, как в области сердца что-то болезненно, но так сладко сжимается, как в штанах становится тесно, а по коже бежит тысяча мурашек. Мягкая, податливая, словно глина и невероятно тёплая, вот какой сейчас была эта ведьма. Схватить, прижать к себе, вдохнуть её запах полной грудью, а потом долго, до исступления целовать гладкую молочную кожу, оставляя на ней свои печати, присваивая, делая покорной.
Девушка выдохнула, издав протяжный стон, и это оказалось последней соломинкой, переломившей хребет верблюда его терпения и самообладания.
Он накрыл её своим телом, уткнулся лицом в шею, провёл языком от подбородка до ключиц, проник рукой под футболку, игнорируя предупреждающий треск ткани, обхватил холмик груди. Боже, какая нежная, какая хрупкая, какая податливая и как дрожит. Если он не возьмёт эту ведьму прямо сейчас, если не сделает её своей, то умрёт. Желание, огненным, когтистым зверем поселившееся в нём разорвёт его на клочки. Их тела должны соединиться, это неизбежно!
Запах хвои и свежей майской листвы дурманил, кружил голову. Луна щедро поливала верхушки деревьев расплавленным серебром, то и дело вскрикивала ночная птица, уютно трещал костёр, отплясывая свой древний танец. А поленья и сухие ветки сгорали, подчиняясь натиску, отдавая себя, принимая жар огненных объятий.
Вот и эта ведьма сгорит, прямо сейчас, в жаре его страсти, расплавится в нежности.
– Моя, – прорычал он, прикусывая маленькую, гладкую и розовую мочку её уха. – Тебе не уйти от меня.
Проснувшись, он увидел те же глаза, что были там, в лесу, в его странном, часто-повторяющемся сне. Только в тех, из сна, плясал костёр, а в этих, закрытых стёклами очков противочумного костюма, застыл страх, и отчаяние, и усталость.
В вену вонзилась игла, и он вздрогнул, поморщился. Чёрт! Ну почему же так больно?
Палату заливал противный белый свет зимнего дня. Медсестра с карими глазами отошла к соседу, послышался хруст раскрываемой упаковки шприца.
На краю затуманенного сознания маячила какая-то мысль, скользкая и юркая, как рыба, назойливая, словно муха. Она звенела, жужжала, пока наконец не оформилась в здоровое, крепкое подозрение. Чутьём опытного инквизитора второго ранга он ощущал действующую ведьму. Ведьму, обрушившую на Конгломерат страшную, смертельно-опасную болезнь. Скольких уже сгубила радужная лихорадка? Число заболевших, если верить сводкам новостей, росло в геометрической прогрессии. Люди заболевали, попадали в больницы и умирали. Но он должен выжить, победить заразу, чтобы избавить мир от этой жуткой твари.
Вот так удача! Перед ним действующая ведьма- актриса, самая редкая и самая опасная из ведьм. Опасная, так как ведьме- художнице, для того чтобы колдовать нужны мольберт и краски, ведьма- певица ворожит голосом, ведьму- танцовщицу можно вычислить по плавности тела, по осанке и походке. А вот актриса незаметна, её очень трудно поймать, трудно проконтролировать. Редкая, потому что такие активизируются раз в десятилетие. Именно по их вине и происходят различные катаклизмы. Пятнадцать лет назад, когда он был ещё зелёным стажёром, инквизиторы всего Конгломерата гонялись вот за такой же ведьмой-актрисой. Девица наворожила жуткую засуху. Он отлично помнил, как шёл на службу, а к спине липла, промокшая от пота рубашка, как резко воняло гарью выжженных полей и горящих торфяных болот, как плавился асфальт. В тот день он получил известие о смерти матери. Сердце пожилой женщины, как и сердца многих пожилых людей в тот год, не выдержало испытания жарой. Девицу, наглую и вульгарную, поймал инквизитор третьего ранга из небольшого приморского городка, итут же стал народным героем. Удостоился звания заслуженного инквизитора Конгломерата и получил медаль из рук самого императора. А ведь если пробить эту медсестричку по базе, выяснится, что она чиста, как белый снег, с хорошими, правильными документами, отличной характеристикой и полным отсутствием аномальных способностей. В инквизиции уже давно буйным цветом цветёт коррупция, лишь он – дурак неподкупный, принципиальный и жестокий. Его уважает и ценит начальство, боятся подчинённые и ненавидят ведьмы. Ненавидят до дрожи, до панических атак, до желания умереть на месте, лишь бы не попасть к нему в руки. Зеленоглазая смерть, зверь, хищник, безжалостная машина, всё это о нём – Архипе Новикове инквизиторе второго ранга.
– Ничего, дорогая кареглазая сестричка, недолго тебе осталось бегать в своём скафандре, колоть укольчики и посылать эротические сновидения! – думал второй инквизитор, слушая стоны и хрипы соседей по палате. – Я приду за тобой, и тебя больше ничего не спасёт.
Вот только, как говорится, подозрения к делу не пришьёшь. Нужны факты, достоверные, неопровержимые, непосредственно из её рыжей, хитрой головы. И он обязательно придумает, как их оттуда достать. Да и почему он решил, что девица рыжая? Что это и есть та самая ведьма из ресторана? Голос искажён респиратором, на глазах очки.
– А если эта девчонка не виновна? – вкрадчиво шепнул внутренний голос, и Архип тут же ощутил эрекцию. Перед глазами возникли яркие картинки недавнего
