две конные повозки и ручную тележку, груженную овощами и фруктами. Впереди показались фигурки торговцев на Гансворт-маркет, которые упаковывали нераспроданные товары.
– Теперь что касается метки «Х» на теле Камиллы Грин. Римская цифра – это ваша версия? – продолжил он расспрашивать английского коллегу.
– Нет, она скорее исходит из Лондона. Я отношусь к ней скептически и допускаю другие версии. В скором времени все станет известно: они ищут на телах последних двух жертв метки «IX» или «VIII».
– А как насчет его упоминания бедлама? Это имеет какой-нибудь смысл?
– Ах да, «Бедлам», – вздохнул Джеймсон. – Так называется печально знаменитый лондонский сумасшедший дом. И здесь он попал в точку. Это место, где я впервые увидел Лоуренса.
– Извините.
– Не стоит извинений. Он далеко не сумасшедший – просто его сознание работает не так, как у вас и у меня.
При закрытом люке в крыше и на фоне уличного шума кучер со своего места не мог их слышать.
– Он помнит гораздо больше фактов, чем я, и служит мне ходячим справочником. Не знаю, что я делал бы без него, – добавил Финли.
Они свернули на Вустер-стрит и некоторое время ехали молча. В обратном направлении мимо них проехал электрический трамвай, битком набитый пассажирами. Эти транспортные средства были в городе еще в новинку, хотя ходили упорные слухи, что в скором времени они вытеснят конку. Лично Ардженти в этом сильно сомневался.
Джеймсон вздохнул и взглянул на своего спутника:
– Судя по фамилии, вы выходец из Италии?
– Да, моя семья перебралась сюда почти тридцать пять лет назад. Мне тогда было семь лет, – отозвался тот.
Когда они свернули на Бродвей, зажглись первые электрические фонари. В это время года дым из печей, где жгли дрова и уголь, смягчал резкий запах конского навоза, распространявшийся в ночном воздухе. Ежедневно с нью-йоркских улиц убирали четыре тонны этого ценного удобрения. На главных магистралях навоз сдвигали на обочины, чтобы люди могли собирать его для своих садов. Но летом он быстро высыхал на солнце и превращался в пыль, которая разъедала глаза, поднимаемая порывами ветра.
– Тогда город вряд ли может чем-либо удивить вас, – заметил Джеймсон.
– Это точно. – Джозеф вымученно улыбнулся.
В таких местах, как окрестности Четвертого округа, где система канализация пребывала в плачевном состоянии или отсутствовала вовсе, стоял стойкий запах фекалий и мочи. Когда они свернули с Четэм-стрит, Финли невольно прислонил ладонь к лицу.
– Похоже, мы приехали.
От улицы к улице симметрия застройки нарушалась все больше и больше, пока вокруг не образовался хаос. Четырех– и пятиэтажные дома беспорядочно чередовались с одно– и двухэтажными хижинами, а то и со сколоченными из досок сараями, между которыми лежали горы мусора, зачастую высотой по пояс. Последние газовые фонари
