style="font-size:15px;"> – Не бойся, не отобьёт! Она на безвестных не западает! – рассмеялся Михаил, вставив в их разговор свою реплику.
– Зато на очень красивого и молодого, может, думаю!
– Дети, не ссорьтесь! – погрозила пальцем Елена.
– Мама, мы шутим, никогда я свою Лилию распрекрасную ни на кого не променяю, даже если озолотят! А тут ещё старушка, хоть и Романова!
– И я тоже своего Мишутку ни на кого не променяю! Читайте, интересно послушать ваших поэтов. Я уже и сама читаю Евтушенко, Цветаеву, Высоцкого, других!
– Вот ты, какая у меня продвинутая! Мне даже стыдно перед тобой быть олухом царя небесного! – похвалил её Михаил.
– А кто это олух царя небесного?
– Это не очень умный человек, – вставила мама Елена, – читаю:
«Завораживая, манежа,
Свищет женщина по манежу.
Краги – красные, как клешни,
Губы крашенные грешны».
– О, что-то я начинаю побаиваться, стоит ли знакомиться с такой знаменитой грешницей!
Михаил решил немного поиграть в эту игру: ревную, не ревную, боюсь, не боюсь:
– Подожди, подожди, вот ещё о ней, только не помню, кто написал, но здорово нацарапано, сейчас поищу у себя в дневнике. Тут нет, тут тоже, а вот, вот, это местечко. Ну, правильно я сказал, автора не записал, показалось, когда переписывал, это не столь важно. Читаю:
«Она была богиня, мотогонщица и амазонка. Все ребята с Арбата и из переулков знали её красный с никелем „Индиан – Скаут“, у каждого в душе, как сияющий образ горели неугасимо её нечеловечески красивое лицо и летящая фигурка в мужской ковбойке или в жакетике, прекрасные ноги в бриджах и крагах, нежно сжимающие ревущий звероподобный „Индиан – Скаут“. Она ездила по стене в Парке культуры каждый вечер, заездов по пятнадцать – двадцать… Это было страшно и прекрасно, лицо её бледнело, глаза расширялись, и длинные, длинные рыжеватые локоны её развевались сзади, оставляя за собой золотой след…».
– Да это же писатель Юрий Казаков, – вставила мама Елена, я читала эту его повесть. Давно, но помню.
– Мама, я же объяснил, подзабыл. В спешке переписывал мальчишкой, вот автора и не записал.
– Как интересно! А обо мне, как я исполняю свои концерты, кроме газетных борзописцев, никто не написал…
– О, ты ошибаешься! Когда ты давала у нас в Москве свой первый концерт, помнится, ты исполняла второй концерт Чайковского. Так вот, я сразу же пришла, после встречи с тобой, ты меня и провела. Сидела я в первом ряду. Гляжу, рядом парнишка что-то быстро-быстро заносит в блокнотик, потом мне показывает и спрашивает: «Прочитайте, верно, я охарактеризовал пианистку из Франции? Знаете, я слушал этот концерт в исполнении советской пианистки Татьяны Николаевой, мне очень нравилось, а в исполнении этой француженки, вообще прекрасно!».
