в номер. Когда они сели за стол, выпили и немного закусили, она сказала ему:
– Ну, что ж делать, серденько моё, что делать? Я буду твоей без венчания и регистрации, просто так, просто так, нас обвенчает Господь…
Михаил тяжёлым вздохом выдохнул всю скорбь из души и ответил:
– Нет, дорогая, не сдамся, ты станешь моей законной женой, добьюсь этого. У нас будет всё по-человечески. Не хочу случайных детей. Они несчастные, проклятые Богом. Я мужчина и несу ответственность за твою жизнь и последствия нашей любви. Люблю тебя, ты станешь моей настоящей женой. Даю слово! Теперь дело за тобой. Ты должна ждать, быть стойкой!
– О, я буду стойкой! Разве француженки не поехали в Сибирь, на каторгу, как и русские княгини, за своими любимыми декабристами? Я тоже буду ждать тебя. Верь, я не изменю, не искалечу наши чувства!
Он оттаял, улыбнулся и спросил:
– Откуда все эти потрясающе трогательные слова и такие глубокие познания русской жизни?
– Я же читаю теперь всё только русское, дорогой! Хочу быть с тобой на одной дистанции в нашем нынешнем забеге…
– Спасибо, родная. Я очень благодарен тебе, что ты именно такая! А сейчас собирайся, тебе пора на репетицию! Ты у меня сильная, ты доведёшь все концерты до конца! А я буду сидеть в первом ряду партера, и поддерживать тебя улыбкой!
– Спасибо, моя любовь, спасибо! Да, я сильная! Мне Господь посылает силы, потому, что я люблю!
На следующий вечер она играла первый концерт Чайковского. У неё была почти такая же манера исполнения, как у Джона Огдона, (английского пианиста двадцатого века. Он бросал руку на рояль и начинал концерт). А Михаил сидел и плакал, не стыдясь, не скрывая слёз. Публика была та же, она понимала всё без слов – здесь, в этом зале, происходит нечто величественное. На пепелище любви и надежды вызревает новый бутон тепла и любви. Когда Лили закончила играть, все стали бешено аплодировать и кричать:
– Браво, браво, Вы великолепная пианистка, и мы будем молиться за Вас, чтобы у Вас всё получилось, как надо, как Вы хотите!
Лили, шатаясь, прошла к себе в гримёрную, овации не умолкали. Михаил поспешил за ней. И вновь они обнялись и замерли, будто души их поменялись местами. И они уже не двое, а одно целое, слитое воедино. И разъединить их уже не сможет даже смерть!
***********
Скажи мне, пожалуйста, – обратилась Лили к Джейн, – почему Вы не поженитесь с Джоном? Вы же любите друг друга?
– Ты ошибаешься, мне кажется, не любим. Может, я и люблю, но он? У нас нет такого чувства, как у Вас с Мишей, а без любви спать с мужчиной, словно наложница, не буду. Секс дозволяется только при сумасшедшей любви, и то с оглядкой.
– Куда же надо оглядываться? – рассмеялась Лили.
– Отдавать всё своё самое ценное можно тогда, когда есть какие-то веские причины, которые не дают возможности быть вместе.
