Это было впервые, когда Мэтью сказал это словами.
Через две недели, когда все начали приходить в себя сразу от двух потрясений, случилось еще одно несчастье. Взрослые тогда совещались на кухне, пытаясь сговориться, как объяснить Мэтью, что мама больше не приедет на выходных и даже не появится в праздники, что поход в ресторан и океанариум были прощальным визитом и теперь они остались вчетвером. Остались одни. Вдруг, разволновавшись сызнова, Далла схватилась за живот. Боль была такой неожиданной и сильной, что было раздумывали, не вызывать ли скорую, как вдруг все прошло. Конечно, не бесследно, но острая жгучая волна отхлынула, оставив только тупую терпимую тень себя на холодном песке. И Далла сказала, что это просто нервы. Попросила не говорить с Мэтти, отложить этот вопрос так надолго, как будет возможно. А когда Джаред с Ли пообещали, ей вроде бы стало легче.
Наутро Джаред уехал с Мэтти на батутную тренировку, а девочки засобирались на платное УЗИ, решив сделать на всякий случай, хотя боль к утру совсем прошла. Была суббота и потому на улицах в эдакую рань не было людей. Ли шла, держа Даллу под ручку, стараясь не говорить о болезненных темах, а вспоминая наоборот все только приятное. Они глубоко дышали как на йоге, ради забавы сделали зарядку лица, смешно шевеля губами и носом, да планировали тихие выходные. Когда врач на УЗИ неожиданно взяла Даллу за руку и сказала, что не слышит сердечного ритма, и что ей очень жаль, девочки даже не сразу восприняли информацию. Это было столь неожиданно и странно, что казалось происходит с кем-то другим. Ли смотрела Далле в глаза и пыталась понять, что же в их жизни пошло не так и за что горе за горем посыпалось на них градом? Далла хлопала ресницами и не могла ничего сказать. Она схватилась за живот и просто молча гладила себя, почему-то пытаясь улыбнуться. Щеки ее нервно дергались, явно сопротивляясь принуждению, губы дрожали, но Далла таки улыбнулась, вставая. Она не слышала, что ей говорит врач, не хотела обсуждать следующие необходимые процедуры, только смотрели в глаза Ли и гадала – как она пережила это дважды? И почему она, Далла, должна стать сразу же новой болью для любимой, снова отняв то, что Ли так ждет?
Далла почему-то не жалела себя, словно ее душевной боли не было, словно она не мать, только что узнавшая, что потеряла ребенка. Ее беспокоило только одно – что теперь будет с Ли и как им жить дальше? Она прокручивала их жизнь наперед, силясь вообразить, что они будут теперь делать и станут ли стараться забеременеть снова? Она молилась только об одном, чтоб Ли сейчас не начала плакать. Ей казалось, если они сейчас заревут, то вся их будущая жизнь пройдет тонущей в потоках слез.
И эта идея фикс, мелькнувшая тогда молнией в сознании, засела в ней насовсем, пока ад не разверзся над ее телом и не схлопнулся обратно, оставив выжатой и бессильной. Процедуру провели без наркоза, без обезболивающих – почему-то было нельзя, но она совсем не могла вникнуть в суть происходящего и в те слова, что ей по многу раз повторяли, заглядывая с нажимом в лицо перед тем, как начать. Потому
