какое восстание! – ответил товарищ. – Восстания были в девятнадцатом веке, революции в двадцатом, а сейчас только недовольство. На большее народ не хватает, кишка тонка. Ну, или самореклама для политика или партии на крайний случай. Лучше налей чего-нибудь хорошего. – Он повернулся ко мне. – Дело есть, с рассветом надо будет выдвигаться.
– Значит, пришли, а ко мне никто не идёт! – оглушительным басом окликнул нас Гумбольт. – Ну, что нового, черти?
Он сел рядом с моим товарищем и похлопал его по плечу:
– Как всегда злословишь?
– Да было бы что хорошего, был бы и добрее!
– Смотри-ка, непреклонен! Это другие, а не я!
– Ой, кто бы говорил!
– Что? Хочешь сказать, что это я во всём виноват?
– Естественно! Гумбольт, это всё из-за твоего пуза! – сказал я.
– Нет! Это всё потому, что у тебя пуза нет! Завидуешь!
– Выпьем за пузо и без! – крикнул мой товарищ.
– Выпьем! – крикнул соседний столик.
Мой товарищ приложился к бокалу, потом резко развернулся на стуле и крикнул, вставая:
– Где моя девочка, где моя Моника? Рейчел? Машка? Фрау? Изящная «Лэди»?
– О-о-о… Началось, – сказал Гумбольт, посмеиваясь.
– Или как там ее звали? Крошка, хэй! Кто-нибудь видел мою девочку? Она должна была быть здесь к полуночи, а я опоздал на час! Кто-нибудь видел мою девочку, или проклятый час разделил нас?
– Это та, что беззубая и страшная, что сама теща? – задорно ответило одно из знакомых лиц за столиком.
– Да-да, та самая, что читает Шекспира, потому что никто с ней не говорит кроме его строк? – подхватило другое.
– Та, что слушает Megadeath только потому, что туга на оба уха и не слышит ничего тише тяжелых рифов и отвратительных криков?
– А ещё у нее изо рта воняет!
– Паскуды! – крикнул мой товарищ, театрально хватаясь за сердце. – Вы разбиваете мне сердце, господа уроды!
– Она тебе его еще не отдавила? С ее весом это вполне возможно!
– Мне кажется, вы путаете что-то, о ком вы говорите? Я девочку свою искал, а вы мне тут про глухих старух молву ведете, не нужны мне ваши содержанки!
– Ну давай, поведай нам, какова она по-твоему!
Все в баре с улыбками на лицах с интересом пододвинулись поближе к моему товарищу, втянувшись в этот импровизированный спектакль.
– О-о-о-о-о, – затянул он, запрыгивая на стол. – Она худа, стройна, красива… высока как молодое дерево в саду. Сладкий запах окружает ее плоть, черные волосы до самых пят ее надежно от глаз чужих скрывают.
– На любителя!
Зал тихо засмеялся.
– Она поет, играет и танцует, она актриса – героев всех мастей сыграть вам сможет. Она добра, характерна, игрива, мечтает о… квартире.
– Однушка? Двушка? Трешка?
– Ты
