поудобнее, словно зная, какой длинный и нелегкий путь им предстоит. Погрузка начиналась с верхних клеток с тем, чтобы исключить возможные конфликты между собаками. Дело в том, что если начинать естественно напрашивающееся расселение с клеток нижнего и среднего ярусов, то уже устроенные и поэтому обретшие уверенность зубастые жильцы не упустят возможности цапнуть за лапу (или любую другую ближайшую часть тела) проносимого мимо них на руках и оттого довольно беспомощного соседа. Посадка продолжалась более часа, и, естественно, в конце ее все мы, вспотевшие, облепленные собачьей шерстью, с большим удовольствием выбрались подышать свежим воздухом и немного привести себя в порядок.
Солнце, багровея, остывало и валилось к горизонту, легкий ветерок остужал наши разгоряченные лица. Приближался старт Трансантарктической экспедиции. Последние прощальные слова, фотографии на память, и вот мы в самолете. Кроме экипажа и собственно участников экспедиции, включая сорок двух собак, на борту находились советские и иностранные журналисты, группа французских кинооператоров, знакомая нам еще по Гренландии, и телевизионная группа из Эй-Би-Си. Собаки, высунув языки, часто дышали, роняя слюну на выставленные в проход лапы. Самолет разбежался, легко оторвался от земли и взял курс на Майами, оставляя внизу три долгих года подготовки, сомнений, разочарований, надежд, две тысячи трудных километров через Гренландию, три года нашей жизни, полностью посвященных предстоящему путешествию. Что ждет нас впереди?!
По нашей просьбе бортмеханик настроил кондиционеры на температуру 5—10 градусов, и уже буквально через час мы почувствовали результаты: собаки спрятали языки, а сидевшие в хвостовом отсеке пассажиры натянули куртки. Через четыре часа самолет приземлился в Майами. Здесь оказалось еще более жарко, чем в Миннеаполисе, но, несмотря на глубокую ночь, собралось довольно много желающих посмотреть на самолет, который везет людей, добровольно – по крайней мере внешне – согласившихся променять июль во Флориде на июль в Антарктиде. Я подошел к группе наших механиков, оживленно обсуждающих что-то у стойки правого шасси, и увидел то, что привлекло их внимание: на обшивке была заметна вмятина, вокруг которой в свете фонаря виднелись отчетливые царапины. «Стреляли», – с интонацией Саида из «Белого солнца пустыни» сказал кто-то. Однако скоро выяснилось, что загадочные следы на обшивке были оставлены металлическим тросиком от заземления, который позабыли убрать перед взлетом в Миннеаполисе. Стоянка в Майами была недолгой, и около пяти часов утра мы приземлились в Гаване.
Сейчас, оглядываясь назад, я мысленно говорю: «Если бы не эта остановка в Гаване…», но тогда все, казалось, шло по плану. Первым делом после остановки самолета мы вывели собак, чтобы напоить их. Местные власти разрешили нам сделать это с условием, что после прогулки собаки будут водворены на прежнее место в самолет. Бортинженер, остававшийся дежурить на самолете, обещал
