по сторонам и улыбалась.
Вдруг под ногами возникла твёрдая поверхность. Во вспышке света возник высокий Замок с чёрными колоннами и небрежно выпирающими балкончиками. На крыльце стояла полупрозрачная дама и пыталась привлечь внимание возникающей у порога толпы взмахами рук. Никто, похоже, её не замечал.
Собравшая сознание воедино девчонка крепко ухватила свои сумки и первой стала подниматься на крыльцо. При виде неё дама облегчённо выдохнула.
– Ваше имя? – спросила она довольно громко для столь слаботелесной особы.
– Эм, Вефрид. Вефрид Хольмбергсон, – улыбнулась девчонка.
– Входите, – сказала дама, что-то чиркнув на листке, возникшем в её руке.
Врата Замка распахнулись.
***
Господин Осгурд отхлебнул последний глоток чая, и чашка исчезла из его руки. Огоньки по-прежнему образовывали вокруг него какие-то причудливые фигуры, но ему было уже не до них. Господин Осгурд задумчиво смотрел сквозь пустоту, предвкушая великолепие ближайших событий. Сейчас он подумал даже, что хорошо бы и самому поучаствовать в них. Такая мысль его никогда не посещала. Он всегда лишь наблюдал и пил чай, участвовать хоть в чём-то он был не намерен, но необъяснимое чувство собственной нужности и важности толкало его сделать что-то спонтанное. Жаль, но и его он очень скоро позабыл.
Глава 7
Во мраке маленькой комнаты раздавался тихий стальной звон. Он постепенно нарастал, превращаясь в пронзительное звяканье металла, ударяющегося о металл. А потом вдруг стихал с глухим стуком. И вновь нарастал дрожащим лязгом. Это в пустой каморке близ обеденного зала Визанс упорно натирал столовое серебро. Ножи, разномастные вилки и ложки, кинжалы и маленькие острые шпажки ловко скользили из одной когтистой ладошки в другую, со звоном ударяясь друг о друга. Не встречая преград в виде хоть чего-нибудь, звуковые волны эхом разносились по комнатке.
Визанс не любил это занятие за то, что его было необходимо выполнять. Он не понимал, почему именно он должен готовить Обед, когда в соседних комнатах полно специально набранных для этого людей. Но, как и остальную ненавистную работу этого невыносимого дня, он послушно и молча исполнял и эту. Вообще-то молчать его никто не заставлял, он мог, и даже более того, имел полное право на то, чтобы жаловаться на свои обязанности, но за неимением адекватных слушателей предпочитал этого не делать. Впрочем, вокруг было полно неадекватных, которые с любопытством выслушали бы его, но Визансу они не нравились, поэтому он хранил гордое молчание.
В одном углу комнатки сидел и что-то неразборчиво бормотал маленький человечек с ведром на голове. Судя по голосу, он был чем-то раздражён, но чем конкретно, как Визанс не вслушивался, понять не удавалось. Человечек периодически замолкал, вскидывая к потолку руки в надежде услышать какую-то реакцию окружающих. «Да что вы говорите!» – произносил тогда Визанс с наигранным сочувствием, и человечек, качая ведром,
