лучше пусть Судьба заплачет:
Над недописанной страницей
И не променянной синицей.
Наваждение.
Говорят, это всё наваждение.
Только снится порой всякий вздор,
И терзают ночами сомнения,
Будто времени вечный укор.
Говорят, наша жизнь лишь мгновение.
Только я продолжаю искать
Этой догмы пустой исключение
И ловлю жизни крохи опять.
Говорят, мы стареем от глупости.
Только где же нам мудрость сыскать?
Валим всё на какие-то трудности,
Бросив всё, начинаем опять…
Но, увы, нет затеи нелепее.
Не отпущено жизни взаймы.
И бредут между строчек столетия:
От невзгод и от нищей сумы.
Вос
поминания.
Смеялось время, дав подножку,
Кричало: «Эй! Притормози!»
А мне бы хлеба только крошку,
И всё не важно – зной, дожди.
Опять проблемы и сомненья,
Хоть вышибай ногою дверь.
И второпях текли мгновенья,
Но хочешь – верь или – не верь.
В палате часто говорили,
Что мне достался лучший врач.
А на душе лишь волки выли.
Летел бы прочь отсюда вскачь.
Так неохота оглянуться.
Не лечит время – лепит шов.
И снова будни следом пнутся.
Спешу опять, а может – вновь.
Недописанный роман.
Я слышал нерассказанные строчки,
Вдыхал их опьяняющий дурман.
Писал, но расставлял лишь только точки
В свой старый недописанный роман.
Бежал, считал с наивностью бродяги:
Есть время всё успеть и всё объять.
Ветшая, выцветали мои стяги.
Ведь пятью пять всегда лишь двадцать пять.
Случалось на краю или за краем…
Неважно всё под прахом прошлых лет.
Считается: тогда мы умираем,
Когда перестаём искать ответ.
На что? Да это в принципе не важно.
Найдётся неразгаданный секрет.
Не хочется в угаре эпатажном
Спешить за балаболами вослед.
И дни опять бежали серой стайкой.
Иллюзия свободы – лишь туман.
А время усмехалось: «Угадай-ка,
Где спрятаны ключи от дивных стран».
Хрустальный сон.
Поговорим о чём-нибудь.
