госпожа Мопассан: «В день Нового года Ги приехал, с глазами, полными слез, и обнял меня с необычайным жаром. Все время после полудня мы провели в беседе о тысяче вещей; я не замечала в нем ничего особенного. Только позже, за обедом, наедине, я увидела, что он бредит. Несмотря на мои мольбы, на мои слезы, вместо того чтобы лечь в постель, он решил тотчас же ехать обратно в Канны. Прикованная к дому болезнью, я молила его: “Не уезжай, сын мой, не уезжай!” Цеплялась за него, валялась у него в ногах. Он последовал за своим навязчивым видением. Я смотрела, как он удалялся во мраке ночи… возбужденный, безумный, в бреду, направляясь неизвестно куда. Мое бедное дитя!»
Противясь мольбам матери, Мопассан тотчас же после обеда велел подать экипаж и уехал в Канны на свою виллу «Изер». Едва войдя в дом, он заперся в своей комнате; обеспокоенный слуга хотел остаться вблизи него, Мопассан его отослал. Понимая, что один он не в силах будет защитить своего господина от самого себя, он позвал на помощь двух матросов с лодки «Милый друг». С большим трудом удалось им втроем удержать больного в постели до прихода доктора. Состояние возбуждения все усиливалось… Пришлось прибегнуть к горячечной рубашке. Больного решили перевезти в лечебницу.
Прежде чем увезти его в Париж, по рассказу Лумброзо, друзья сделали последнюю попытку пробудить сознание в его угасшей памяти, в его расстроенном мозгу. Знали, как страстно он любил свою яхту «Милый друг» – покорную слугу его поездок: быть может, вид яхты вернет его на несколько минут к действительности, быть может, она вырвет у него несколько связных слов. Его вывели на берег. Яхта тихо покачивалась на волнах. Голубое небо, прозрачный воздух, изящный профиль лодки – все это, казалось, несколько успокоило Мопассана. Выражение его лица смягчилось. Он долго, с грустью и нежностью смотрел на яхту. Шевелил губами, но ни один звук не вырвался из его уст. Его увели. Несколько раз он оборачивался, чтобы взглянуть еще на «Милого друга».
То было его последнее «Прости» могучей и дикой жизни, которую он так любил и которую хотел охватить чересчур страстным, безумным объятием. С этой минуты все, что он любил, все радости, все желания, все смертоносные страсти его угасали в нем медленно, в молчании ночи. Могильный покой небытия окутал все.
Последовала 18-месячная агония… Друзья навещали его в лечебнице доктора Бланш в Париже, куда он был помещен, принося оттуда время от времени сведения о его состоянии. Они были все менее и менее утешительны.
6 июля 1893 г. Ги де Мопассан тихо скончался.
Жизнь
Госпоже Брэнн дань уважения преданного друга и в память о друге умершем.
I
Уложив чемоданы, Жанна подошла к окну; дождь не переставал.
Всю ночь стекла звенели и по крышам стучал ливень. Нависшее, отягченное водою небо словно прорвалось, изливаясь на землю, превращая ее в кашу, растворяя, как сахар. Порывы ветра дышали тяжким
