хоть какое-то отдохновение, но мысли всё равно прорывались сквозь вязкий заслон безразличия. И как бы женщина ни сопротивлялась им, но через какое-то время рваные клочья размышлений собрались воедино. Перед внутренним взором Ирэйн появился мужчина, подарившей ей не одну грезу, но не давший и малой толики надежды на их воплощение…
– Тиен, – прошептала она, но еще сильней сожмурила глаза и мотнула головой.
Нельзя! Лейра Дорин уже шла этой дорогой и знает, что на ней нет жизни, одни лишь камни и пыль лживых грез. Она слишком долго забивалась в глаза, мешая увидеть действительность. Теперь Ирэйн прозрела и точно знала, что в ее жизни нет места риору Дин-Талю. Она всегда была для него лишь сгустком воздуха, через который он смотрел, не замечая ни влюбленного взгляда, ни восхищения, ни затаенной надежды. Теперь же и вовсе превратилась в призрак…
– Ирэйн, что вы скажите? – прошептала женщина, вспоминая их последнюю встречу.
Не отмахнулся, не удовлетворился ответом Шамиса. Он хотел услышать ее, ненавистную изменницу…
– Зачем? Ему ведь безразлична моя участь. Ему всегда была безразлична моя участь. Я ему безразлична, – закончила узница и плотину равнодушия прорвало.
Женщина перевернулась на живот, уткнулась лицом в сложенные руки и разрыдалась. Совсем по-детски, со всхлипами и подвыванием. Ей было жалко себя, невозможно жалко. И обидно, что смогла привлечь внимание любимого мужчины лишь своим несчастьем. А еще горько, что из всех мужчин, которые увлекались ею по зову сердца или по чужому наущению, не оказалось одного-единственного, которого так хотелось увидеть рядом. И было невозможно стыдно перед Лоттом за эти слезы и мысли.
– Прости меня, – надрывно всхлипывая, произнесла лейра. – Я опять изменяю тебе. Прости меня, Лотт. – Со злостью ударила кулаком по тюфяку и сварливо проворчала: – Проклятые мысли… Прочь!
Но мысли не исчезли, и она вновь и вновь вспоминала взгляд советника, направленный на нее. В нем было участие, оно точно было, ей не показалось. «Вы сейчас лжете. Зачем?».
– Затем, что у меня осталась гордость, риор Дин-Таль, и я не буду жаловаться вам, – прошептала женщина. – Да и что вы сможете сделать? Даже если расскажите лиори, когда вернетесь в Борг, что станется со мной за это время? Нет, риор советник, в моих жалобах нет смысла. Лучше уж считайте, что я сама во всем виновата, чем вы ощутите ответственность за мою судьбу, а после вину, что не сумели мне помочь. А впрочем… вам будет не в чем винить себя. Всего лишь кара настигла преступницу, как вы того хотели.
Она промучилась до рассвета. Тряслась от холода и вела свой диалог с призраками. Это было столь привычным, что даже не казалось неправильным. И лишь под утро, когда пальцы заледенели и не гнулись, когда ноги отказывались держать ее, охваченные крупной дрожью, Ирэйн перестала отворачиваться от плаща смотрителя. Накинула его, после замоталась в одеяло и, наконец, немного согревшись, провалилась в тяжелый сон.
