в том, что автор«Аммалата»
Берется вновь за старое перо.
Но, небылиц немало напечатав,
На этот раз рассказываю быль,
И потому надменного ренегата
Заменит здесь задумчивый Шамиль.
Теперь дивлюсь, в минувший
сумрак глянув…
Чем ближе смерть, тем в памяти
свежей
Разгульный крут драгунов и уланов,
Весёлый гул гвардейских кутежей.
Любви былой мучительная рана,
Журнальный шум,
«Полярная звезда»,
И грозный вой декабрьского бурана,
Так много душ отнявший навсегда.
Как мог я знать под гибельной
картечью,
Среди друзей у медного Петра,
Что в некий день на визг её отвечу
С кавказских гор гудением ядра.
…15–16 стр. вырваны
День догорал, когда, обезоружив,
Меня враги в ущелье повлекли.
И много лет с минуты той Бестужев
Не видел рощ родной своей земли.
Но грусть делить в отчизне
было не с кем,
Там брата брат чуждался в те года;
И свыкся я с обычаем черкесским,
Жил у хаджи и пас его стада.
Я не забыл о царских преступленьях,
Но о друзьях своих не горевал,
Жил в полусне, второй
«Кавказский пленник»,
И вдаль глядел на тёмный перевал.
Но, видно, кровь не вовсе охладела,
Очнулся ум, и сердце ожило,
В душе опять проснулась
жажда дела,
И без борьбы жить стало тяжело.
Глава II
Бизак тарикат Дагестан гетты-ча!
(Теперь тарикат в Дагестан пошёл!)
Много лет Шамиля ловили
Роты храбрые Пулло
И совсем уж затравили,
Да начальство проспало.
Но решил за дело взяться
Фезе – гордый генерал.
И приметы азиатца
Огласить он приказал:
«Горец выше всех в ауле,
Всех могучей и храбрей,
Не страшится он ни пули,
Ни штыка, ни батарей.
Тот, кто шашкою своею
Косит наших, как ковыль,
Кто из горцев всех сильнее,
И гроза его – Шамиль!»
Так по ротам апшеронцев
Объявил их генерал
И в награду сто червонцев
За поимку обещал.
Вот начался штурм аула,
Что гнездом был Шамиля.
И от пушечного гула
Содрогается земля.
Рекою кровь аварцев льётся,
Взят последний их редут,
И в палатку полководца
Храбрых пленников ведут.
Все они широкоплечи,
Все отвагой велики,
Не бежали от картечи,
А кидались на штыки.
Но
