князь Урусов дознался об этом и открыто объявил убийцей царика. За что был брошен в темницу, где провел шесть недель. Потом царик освободил князя, вернув ему свою милость. Но Урусов с братом поклялись жестоко отомстить.
Утро охоты выдалось солнечным, ничто не предвещало беды.
В охотничьем азарте царик оторвался от своей свиты, которая осталась далеко позади.
Возле него наметом неслись только человек двадцать татарской охраны с князьями братьями Урусовыми во главе.
Удар сабли Петра Урусова разрубил царика от плеча до пояса, а Мамутек, стремясь тоже принять участие в убийстве, еще отрубил ему руку, а потом точным ударом как мясник, отсек голову.
– Вот он наш царь-собака! – крикнул Петр Урусов, оборачиваясь на скаку к русским и привставая на стременах. Он высоко поднял за волосы окровавленную голову царька, отсеченную от туловища.
Оцепенели от ужаса сопровождавшие «царя» жильцы и бояре. Никому и в голову не пришло, не только преследовать убийц, но даже подъехать к саням царька, брошенным среди дороги татарами, которые угнали с собой упряженных коней, ловко обрубив у них сбрую и постромки.
Все бросились стремглав обратно, толкаясь, путаясь, и обгоняя друг друга, чтобы поскорее принести в Калугу страшную весть. Узнав о случившемся, Марина словно окаменела. Ни криков, ни слез, ни причитаний… Она просто превратилась в ледяной столб. Опустив руки, несколько минут она стояла посреди горницы, уставившись в какую-то точку на стене неподвижным взглядом.
Потом, схватив шубу, выскочила на крыльцо и бросилась в стоящий рядом возок.
– Гони! – крикнула она вознице. Сани понеслись в поле. За ними полсотни казаков.
Потом она безучастно смотрела, как грузили в сани изуродованное тело ее мужа, сама взяла мешок с отрубленной головой и положила его рядом… Вернувшись во дворец Марина вызвала к себе Заруцкого.
– Ты звала меня? Что хочешь приказать? – спросил вошедший атаман.
– Ян, злодейство не может остаться безнаказанным, – властно и решительно сказала она. – Я желаю казни татар. Пусть кровь их зальет улицы, пусть устрашатся калужане и знают, что за казнь царя пощады к злодеям у меня нет.
– Вели казакам жечь и грабить дома, резать поганых нехристей, бросать жен, детей на растерзание голодным псам.
– Не медли, Ян. Царица твоя того желает.
Взволнованная своей речью, она раскраснелась. Заруцкий ответил не сразу. Подобная безжалостная расправа с несчастными татарами, повинными в убийстве «вора» лишь, поскольку они были соплеменниками Урусовых, вовсе не пришлась ему по вкусу.
У него не было желания восстанавливать против себя жестокой казнью калужан, не зная, как сложатся дальнейшие события. И он не был уверен, что казаки ради вдовы Марины беспрекословно пойдут на эту ненужную жестокость.
– Что ж медлишь с ответом? – нетерпеливо спросила
