как умирала она, и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти племянницу. Когда мать Эмили, Феломена, бросилась под солнце, он не спас ее от смерти и после не оплакивал ее.
Эмили хотелось верить, что Никодим не обратил Себастьяна в вампира.
Однако для ее брата делались исключения и прежде.
И пока Эмили не увидит своими глазами могилу Бастьяна под палящим солнцем Нового Орлеана, пока она не убедится, что он лежит под надгробным камнем и тело его гниет внутри, она не сможет отпустить свое беспокойство.
Завтра ночью она вернется. И послезавтра тоже.
Пока не узнает ответа на свой вопрос.
Одетта
Картина, представшая перед Одеттой, была жизнерадостной.
Три юные девушки стояли за окном магазина, а свет заходящего солнца наполнял все вокруг. Приглушенный смех наполнял пространство, смешиваясь с шорохами распаковываемых посылок, коричневая бумага летела во все углы еще не приведенного в порядок нового помещения. Иногда среди этой суеты и суматохи показывался щенок корги, который, звонко тявкая, дергал оберточные ленты, пытался жевать выброшенную бумагу, а потом подкидывал ее в воздух и радостно повизгивал.
Изящная девица с личиком в форме сердца и яркими голубыми глазами – ее звали Филиппа Монтроуз – приняла деловитую позу: руки уперты в бока, бровки сдвинуты, незнакомая Одетте товарка с медной кожей и черными волосами, напевая себе под нос, бодро сновала за прилавком, разбирая коробки с лентами и пестрыми тканями. И хотя обе девушки были сосредоточены на работе, их глаза оставались напряженными, то и дело возвращаясь к бледной подруге, устроившейся в уголке и устало улыбающейся, несмотря на синяки под глазами.
Одетта вздохнула, продолжая наблюдать за этой мизансценой, стоя в тени навеса у здания через дорогу.
Селина выглядела куда лучше, чем неделю назад, когда Одетта тайком навещала ее в последний раз. Однако прекрасная юная девушка очень похудела, роскошные изгибы ее тела как будто истаяли. И она по-прежнему двигалась очень осторожно, морщась почти при каждом движении; на рану у нее на шее были наложены швы, а правая рука безучастно болталась сбоку.
– Прошло всего две недели, – раздался мужской голос за плечом у Одетты. – Подожди, пусть пройдет еще немного времени. – Шин Джейяк остановился рядом с ней. – Несмотря на свой внешний вид, она правда выздоравливает. Люди куда упрямее, чем нам порой хочется думать.
– Это ты расспрашивал про Селину в больнице на прошлой неделе? – пробормотала она.
Он ничего не ответил.
Одетта скривила губы, косясь на него.
– Мне сказали, что джентльмен, не пожелавший раскрывать своего имени, приходил узнать о здоровье мадемуазель Руссо. – И несмотря на то что в голосе Одетты проскользнула усмешка, ее черные глаза оставались добрыми. – Я даже не ожидала, что тебя будет так сильно волновать благополучие какого-то смертного,
