что в избушке-чулане было куда темнее, чем на улице. Короткий зимний день был в самом разгаре, когда Михалыч с внучкой, миновав опушку, углубились в лес, стоявший в какой-нибудь версте от селения.
Такие леса в Сибири называют тайгой. Огромные деревья-великаны словно сторожили свои владения. Здесь росли дубы, и клены, и столетние кедры. Они образовывали непроходимую стену – так плотно друг к другу стояли их толстые стволы. Через эту стену почти невозможно было пробраться непривычному человеку. Но старый Михалыч, долго живший в Сибири, как свои пять пальцев знал, как найти проходы в этой сплошной стене. Дедушка жил за счет тайги, расставляя силки и капканы, а лесных зверей и птиц продавал на ярмарке, оставляя часть на пропитание себе и внучке. Он сам ладил капканы и силки, строгал для них палочки и плел веревки зимними днями и долгими вечерами, когда пурга и стужа не позволяли ему выйти на промысел в лес. Работая, он не забывал о своей маленькой внучке. Он выучил ее читать и писать, а также немного считать, учил ее молитвам и Священной истории – словом, всему тому, что знал сам. Их жизнь текла тихо и мирно, пока однажды старик не простудился на охоте и не слег в постель. Он болел долго и, так и не поправившись окончательно, с жестоким кашлем стал выходить на промысел.
С этого дня болезнь быстро стала подтачивать его железное здоровье. Он кашлял и задыхался, чувствуя сильнейшую боль в груди, особенно в те дни, когда приходилось выходить на промысел в ненастную погоду. Сегодня день был не самый удачный для похода в лес, но оставаться долее в избушке без еды и топлива было невозможно. Старик на все был готов ради своей любимицы.
– Авось поутихнет метелица! – вслух говорил Михалыч, углубляясь все дальше в лес.
Метелица действительно мало-помалу утихала, но зато мороз крепчал. Сибирочка совсем замерзла, хоть и была укутана теплым платком, который, однако, не согревал ее. Дедушка уже раскаивался в том, что взял внучку с собой. Чтобы добраться до того места, где были расставлены силки, приходилось идти по узкой, протоптанной путниками дорожке, на которую метелица намела снегу. В лесу начинало темнеть. Ноги вязли в снегу, ветер и стужа забирались под ветхие одежки и немилосердно щипали тело. Но возвращаться назад без дичи и хвороста было немыслимо. В холодной избушке нечем было согреться и нечего было есть…
С трудом передвигая ноги, они доплелись до силков. Увы! Они были пусты. Ни зверь, ни птица не попались в ловушку. Должно быть, зверье попряталось от стужи и метели.
– Делать нечего, давай собирать хворост, Сибирочка, – произнес уныло дедушка, со всех сторон осмотрев пустые капканы и силки. – Не везет нам с тобой нынче… – с тяжелым вздохом заключил старик и принялся за работу.
Сибирочка бросилась помогать ему. Ее маленькие ручонки проворно хватали сухие ветки валежника и сучья, там и сям разбросанные бурей по сугробам. Увлеченная работой, Сибирочка разогрелась и повеселела. К тому же у нее была маленькая тайна: утром она припрятала для дедушки краюшку хлеба, чтобы угостить больного старика перед тем, как ложиться спать.
«А дедушка-то и не знает,
