местах есть своя притягательность. Рассеянный свет, подиум, пилон. Не знаю, с какой стороны к нему подойти. Берусь за него, как за спасительный жезл, удерживающий меня на высоте самоубийственных каблуков на скользком полу. Повсюду зеркала. Себя не узнаю, но спасибо, что отражаюсь. Удивительно все-таки, как каблуки заставляют распрямиться и приобрести модельную походку, которой раньше не наблюдалось. Трудно представить себе горбатую стриптизершу. Прилипаю к зеркалу. Латекс я тоже никогда не носила. Шагаю по полу, словно по осколкам стекла. В другом зале тоже подиум, но высокий. Американский стриптиз. Узенькая площадка, несколько пилонов. Пробую крутануться и ударяюсь коленом об зеркало. Да, гопак тут точно не станцуешь. «Девочки, у нас гости!» – слышится голос администратора. Девочки тут же налетают, как стайка птиц на хлеб. Что там, что здесь главное – занять место поближе к кормушке. Я не успеваю и прислоняюсь рядом. Двоих мужчин сразу начинают окучивать, и тут я понимаю, что эта ночь – моя первая и последняя здесь. Не знаю, чего я ожидала от мужского клуба. Едва ли разговоров о политике или философии Канта, но материальная прозаичность внезапно захлестнула меня такой волной омерзения, что я вдруг поняла: эта узконаправленность задушит меня своей узостью, как девочки душат грудями клиентов. Поскольку я новенькая, меня отпускают со смены пораньше. С облегчением стаскиваю каблуки и душный латекс. Через десять минут вдыхаю полной грудью свежий морозный воздух и ловлю ртом снежинки.
Некоторые идеи держат нас до тех пор, пока мы не испробуем их на себе. Это может быть что угодно – новая прическа или новая работа, книга или блюдо, которое мы никогда не готовили. И сколько бы ты ни отнекивался – мол, это не мое, не пойду, не буду, – эти мысли все равно зудят в голове и других местах, пока не плюнешь и не попробуешь. Зато после того, как ты совершил нечто, можно уже успокоиться и сказать – я это сделал и удовлетворился. Продолжать или нет – это уже дело десятое, но попробовать надо было. В конце концов, жизнь от этого не перевернулась, а интересный опыт складываешь в копилку к другим опытам, на которые сперва не хватало духу. Таким образом я как-то раз, вереща, взвалила на себя питона и после поняла, что бояться там нечего. Выходит, не так страшны черти, как их малюют. Однажды ты переступишь за меловой круг… и зайдешь обратно.
Вновь на работе. В новь – это когда ты приходишь на вроде бы ту же работу, но не помнишь, как ее работать. Стою на кассе, сплю с открытыми глазами. Резкий старушечий голос разрушает мою аморфность:
– Девушка, календари на следующий год не поступали?
Началось.
Календарный сезон в книжном – это период в три месяца, когда в книжный идут не за книгами и не с вопросами о книгах. Тут ты меняешь свое негустое знание о литературе на еще более жиденькое знание о календарях, и начинается представление. В чем тут может быть фокус? Календарь – такая простая вещь, скажут многие. Зачем он нужен вообще? Сейчас все есть в телефоне. Но это касается
