или даже больше детей.
Оля провела ее в кухоньку и налила чай в колоритную пиалу, украшенную разноцветными розочками. По казахскому обычаю они уселись на циновки возле низкого квадратного столика. Чай здесь пили только из пиал, чашек не признавали, а плов вообще ели руками.
Услышав неожиданное известие, подруга никак не могла поверить, что вскоре им предстоит расстаться. Обнявшись, они долго сидели на диване и просто молчали.
Ближе к ночи из соседней комнаты раздался шум.
Звала Олина бабушка, голосок у нее сейчас был совсем слабеньким и тоненьким.
– Бабушка, тебе плохо? – озабоченно спросила Оля, заглянув в комнатенку.
Бабушка часто и давно болела, у нее случались приступы, то ли инфаркта, то ли инсульта, Настя точно не знала.
Она тут же вызвалась:
– Оля, я сбегаю за твоей мамой, позову ее.
Оля кивнула в знак согласия.
Стремглав Настя выскочила на улицу, как была, без теплой одежды и в домашних тапочках.
Олина мама ничуть не удивилась, она поблагодарила Настю и по телефону вызвала «скорую помощь». Они вместе вышли, Олина мама накинула Насте на плечи свое пальто.
Войдя с мороза обратно в теплый дом, Настя внезапно почувствовала, как сильно першит в горле.
– Оля, я тогда пойду, – сказала она, – я маме обещала, что долго не буду. А вам тут не до меня сейчас.
– Да не волнуйся, с бабушкой моей все будет хорошо, не в первый раз, – успокоила ее Оля. – Давай сядем и обнимемся на дорожку.
Подруги обнялись, как в последний раз.
– Пиши мне, ладно? – попросила Оля. – Пообещай!
– Обещаю! – заверила ее Настя.
Вернулась домой она уже поздно ночью, но мама ее дожидалась.
– Я собрала твой чемодан, – сказала мама.
– Да я сама уже все собрала, что там собирать на пару недель? – недоуменно поинтересовалась Настя.
– Думаю, да, я добавила совсем немного вещей, – согласилась мама.
Настя не узнавала свою маму, которой быть бы не мамой, а дрессировщиком в цирке, учить слушаться злобных зубастых тигров. В ее руках любой тигр быстро стал бы котенком.
Такой спокойной и покладистой она маму никогда не видела. Мама как будто бы уже забыла о сегодняшней беготне по крыше, и даже не произнесла привычного нравоучения:
– Когда ты только повзрослеешь и будешь девочкой, а не сорванцом? Когда вы меня перед соседями позорить перестанете?
– Мама, у меня горло болит, – жалобно сказала Настя. – Может, отменим отъезд?
Мама взяла столовую ложку и обратным концом прижала Настин язык, заглядывая в горло.
Похоже, картина, которую она увидела, ей совсем не понравилась.
– Ну, и что прикажешь? – спросила она, – отложить отъезд? Это невозможно. Билеты уже куплены.
Внезапно в Настину голову стрельнула догадка – это все из-за этого военного, капитана.
Глава
