поняв это, любимчик Фортуны не бросился за стаканом воды для рыдающей женщине. Лишь пробурчал в ее сторону, чтобы она постаралась успокоиться, и пошел открывать дверь.
Впрочем, звонок моментально отрезвил Елену. Рыдания прекратились. Собственно, это была не истерика, а пьяные слезы. Пьянела она мгновенно, поскольку выпивать стала давно и каждый день. Достаточно было только понюхать спиртное, как в нее словно вселялся другой человек. В студенческие годы она где-то прочла, что такое состояние называется маниакально-депрессивным. Видимо именно это с ней и произошло. Агрессия улетучилась. Решимость покинула ее. Наступила абсолютная апатия. Женщина так готовилась к этой встрече, репетировала каждое слово, представляла, как Микис испугается, если она всем расскажет, что он никакой не художник, а просто удачливый мистификатор. Елена ждала грандиозного результата от этого разговора, который, возможно, во многом изменил бы ее жизнь. Она получила бы достаточно солидную сумму денег за свое молчание, вернулась бы в профессию, привела бы себя в порядок. О как много было планов. Но в какой-то момент все почему-то пошло не так, зачем-то она стала стрелять из пистолета, который, «одолжив» у своего любовника милиционера, взяла просто так, на всякий случай, попугать для пущего эффекта. Специально напоила милиционера и, пока тот спал, решила осуществить свой давно вынашиваемый план. Теперь, придя в себя, Елена жутко жалела, что потеряла столько времени на дурацкие разговоры и пикировку. Почему сразу не призналась, что пришла за деньгами? А теперь при посторонних у нее уже не получиться вырвать у этого самодовольного хвастуна то, за чем сюда явилась.
С чувством сапера, обезвредившего мину, Микис подошел к монитору и увидел Анжелу.
«Мама, дорогая, да что же еще случилось?! Ей-то что нужно?»– мгновенно забыв о недавнем экстриме, недовольно пробурчал он. Этот еще один нежданный приход тоже не сулил ничего хорошего. Опять решила уйти от мужа, опять будет выяснение отношений и обязательно целый ворох неприятных новостей. А тут Елена. Да-а, ничего не скажешь, организовал тихий вечерок наедине с самим собой.
– Открываю, – сказал он в микрофон и с улыбкой повернулся к двери.
Анжела не вошла, а буквально впала в дверь, еле сдерживая накопившиеся за сутки эмоции. Микис вспомнил, что на презентации она не проронила ни слова, мрачно сидела за столом, обидевшись, что он не сел рядом с ней, а общался с Мариной, которая Анжелу всегда безумно раздражала.
– Почему у тебя все телефоны отключены? – с порога завелась Анжела, протараторив это в таком темпоритме, как будто они уже часа два выясняют отношения на повышенных тонах и она на секунду вышла в другую комнату, а вернувшись, продолжает давно начавшийся разговор.
– Я обзвонилась, везде сплошные автоответчики. Нашел время уединяться. Ты решил меня еще больше разозлить? Мало того, что вчера я, как последняя дура, сидела одна и наблюдала твои душещипательные объяснения то с Мариной, то еще с какими-то тетками.
