style="font-size:15px;"> Он только что прибежал откуда-то, запыхавшийся и мокрый. Арпата в очередной раз отметила его сходство с покойным отцом. Волосы только-только начали проступать на румяных щеках сына, но уже было ясно, что борода у него будет золотистая и курчавая. Он уже прошел обряд отроков и получил право носить меч, за рукоять которого сейчас держался. Арпата хотела пригладить его взъерошенные волосы, но Танасис не дался, резко отклонившись.
Обе лодки одна за другой ударились носами в прибрежный песок. Подоспевшие воины Иглиса дружно натянули тетивы со вложенными в них стрелами.
На берег спрыгнул македонянин без доспехов, но в дорогом шлеме и пурпурном плаще, ниспадающем до земли. Его сопровождали пятеро телохранителей и невзрачный человек, заговоривший на родном наречии скифов.
– Предатель! – презрительно воскликнул Танасис. – Эй, предатель! Из какого ты рода? Назовись, чтобы мы могли плюнуть в глаза твоим сородичам!
Толмач испуганно сжался, но македонянин в сияющем шлеме ободряюще хлопнул его по плечу. В наступившей тишине звонко и отчетливо толмач спросил, кто правит народом, после чего, избегая смотреть Арпате в глаза, объявил о полном разгроме скифского войска и смерти царя Атея.
– Где ваши доказательства? – выкрикнула Арпата, сердце которой по-прежнему трудно и мучительно билось в тисках грудной клетки. – То, что волки воют на луну, еще не означает, что для нее это важно.
Повинуясь жесту македонского предводителя, пришельцы перекинули через борт и положили на песок сверток из звериных шкур, перетянутых ремешками.
– Посмотри ты, Иглис, – попросила Арпата, едва шевеля похолодевшими губами. – Я не могу.
Старый вождь с охранниками приблизился к свертку и достал нож, чтобы перерезать ремни. Когда это было сделано, он невольно отшатнулся от густого запаха, шибанувшего в нос, но заставил себя наклониться и присмотреться повнимательнее. После этого он повернулся к Арпате и утвердительно наклонил голову.
У нее настолько ослабели колени, что ей пришлось опереться на плечо сына. На этот раз Танасис не возражал, а только пошире расставил ноги.
– Их надо убить, мама, – процедил он. – Всех до одного. Как они убили деда.
– Нет, – сказала она. – Это послы.
– И что? – спросил Танасис.
– Против тех, кто не соблюдает законы, объединяются все племена, и таким нет места на земле, – медленно произнес Иглис, отошедший от почерневшего трупа. – Терпи, юноша. В этом наша честь и долг.
Тем временем македонянин в блестящем шлеме что-то говорил толмачу, а тот бегло переводил, иногда сбиваясь на бормотание. Арпата плохо его слышала и урывками воспринимала речь, обращенную к ней. Ее внимание было приковано к телу, тронутому разложением. Того, кто еще недавно был ее отцом, не стало. И та самая ответственность, которая так тяготила Арпату, легла на ее плечи в полной мере. До сегодняшнего дня все было будто понарошку, как в детстве. Теперь мир
