жене, ты изменяешь Родине!»
Одна из ректората, правда, сама инициативу решила проявить, но Збышек пресёк на корню:
– Опасна дама, пся крев! Из-за таких Наполеон на Россию и пошёл!
Выбор оставался невелик: экскурсии по барахолке с убогими командировочными, и кое-какая суета на кафедре. Вот уж где всё времён очаковских! …Одно приятно – в кинематографе поляки разбираются. В Варшаве любые фильмы – всех времён и народов с субтитрами на английском, крутят, что в кинотеатрах, что по телевизору.
И Антон словно дорвался, проводя всё свободное время перед экраном. Но намедни, с вечера, он всё ж отважился напоследок побродить один по улочкам старой Варшавы, посидеть где-нибудь в баре, потеряться, что ль, для польских друзей? Обыватели шарахались, делая вид, что не понимают ни по-русски, ни по-английски. До сих пор Катынь помнят и боятся? А при свете белого дня сама любезность – как же, большой русский брат! И какие все меркантильные! Иногда просто поболтать хочется, а у них вроде интима высшее откровение – что ещё в Москве купить подешевле? Правда, поляки чуть ли не единственные, кто с немцами насмерть сражался. И что?
Лента докрутилась, унесясь, подобно подогретой струе воздуха. Бармен, наполнив две рюмки «Выборовой», одну протянул Антону.
– Мне кажется, пан доктор из приличной семьи. Мой дед был прапорщиком царской армии. Давайте выпьем за ту Россию, – заговорил по-русски правильно, но с ощутимым польским акцентом.
«А мне всё кажется, а мне всё чудится, не то подпрапорщик, не то банкир», – сколько воды утекло, а у них по-прежнему две России.
Однако бармен не так уж далёк от истины. Покойная матушка, действительно из «бывших», Елизавета! Лиза. По её рассказам: прадед, Пётр Кузьминский, окончив университет, в своё время подался в деревню учить народ уму-разуму. Среди рязанских раздолий встретил тургеневскую барышню, дочь мелкопоместного дворянчика, заражённую, как и сам он, идеями народничества, и увёз её в Москву. Здесь преподавал в реальном училище. Жили по тем временам хорошо, снимали квартиру в арбатском переулке, будущий дед – Антон Кузьминский ходил в гимназию на казённый счёт. Идиллия обустроенности жизни рухнула в одночасье. Сначала П.К. внезапно скончался от «испанки» зимой 16-го. Через год – революция, переворот, окончить курс не удалось, а ещё через полтора и мать померла, голод забрал в неподвластные перу Северянина пенаты! Антон Петрович, кое-как перебиваясь, несколько лет скитался по первопрестольной. Из старых гимназических друзей кого забрали в ЧК, кто подался на Юг к белым. Голодного и оборванного юнца в истёртой гимназической шинельке с прищепками вместо пуговиц купеческая дочка Вера встретила тифозной весной 22-го на Сухаревке, пожалела, приведя к себе в Симоновскую слободу. Ну, а в 24-ом, сам бог велел, у них родилась дочка Лиза. Приспособиться к новой жизни Антону-старшему так и не удалось, вначале 30-х он всё-таки сгинул.
Но вот почти зеркальное отражение судеб: дед бармена постарше его предка всего-то на
