И именно в большом внутреннем дворе Восточного солдаты выстроили импровизированную арену, использовав для сооружения клетки всё, что подвернулось под руку: деревянные колья, металлические брусья, шесты от палаток, в общем, любые длинномерные предметы, которые можно было безболезненно извлечь, а впоследствии вернуть на место. Шесты и колья стянули меж собой проволокой, а сверху накинули сеть, обезопасив себя от бегства разъярённой кошки.
Откровенно говоря, конструкция выглядела хлипкой, но жажда зрелища перевешивала осторожность.
Зрители располагались вокруг клетки, а для губернатора и нескольких старших офицеров приготовили невысокий подиум с несколькими креслами. Вид из импровизированной ложи открывался великолепный, арена лежала как на ладони, и невозможно было упустить даже мельчайшие подробности схватки.
– Сегодня будет весело, – потёр руки Вениамин. – Шлёмы и шакалы – естественные враги, их даже натаскивать друг на друга не требуется.
– Как западуры с беляшами, – обронил Холь.
– Верно, – согласился губернатор и бросил хитрый взгляд на жену. Агафрена происходила из старого рода беляшей, в то время как сам Мритский был выходцем со второго континента Менсалы, и их союз вроде бы противоречил заявлению инженера. – Алоиз, на кого сделаешь ставку?
– Смотря в какой форме бойцы.
– Клянусь, в отличной, – с неожиданной горячностью ответил губернатор. – И пропорцию я выдерживаю классическую: один к пяти, что оставляет примерно равные шансы обеим сторонам.
– Тогда ставлю на кошку, – решил Алоиз. – Люблю индивидуалистов.
– Значит, я за шакалов, – усмехнулся Вениамин. – Пятьдесят цехинов.
– Поддерживаю, – кивнул инженер. И посмотрел на Агафрену: – На кого ставите вы, синьора?
– Воздержусь, – очень сухо ответила женщина.
– Агафрена терпеть не может крови, – объяснил Вениамин. – Странно, что ты до сих пор это не выяснил.
– Каким образом? – удивился Холь. – Мы никогда не посещали подобные зрелища.
– А в театрах кровь ненастоящая, – хмыкнул губернатор.
– Именно, – спокойно подтвердил инженер, после чего перевёл взгляд на арену: – Это шлём?
– Да.
Знаменитый менсалийский хищник оказался изящен, несмотря на внушительные размеры, и необычайно красив: жёлтую шкуру покрывали многочисленные тёмно-коричневые пятна, на кончике хвоста дёргалась забавная рыжая кисточка, а шею укутывало пышное «боа» того же цвета. Шкуру шлёма Холю доводилось видеть в охотничьей комнате Мритского, однако сейчас инженер признался, что в естественном состоянии она производила куда большее впечатление, нежели повешенной на стену.
Покинув ящик, кошка осторожно огляделась – обилие перекошенных лиц, горящих глаз, а главное, создаваемый солдатами шум нервировали животное, – тихонько зарычала, после чего медленно и очень грациозно, безо всякого труда,
