быть, в нём говорит раннее сиротство? Ведь бабушка – это, конечно, хорошо, но она всё равно не может до конца заменить родителей. Тем более что она часто болеет, и тогда он становится старшим в семье, то есть – опорой. Хотя мне совершенно очевидно, что опора нужна ему самому. Наверно, поэтому он инстинктивно и потянулся ко мне. Да и мне не мешает даже то, что он гей. Я совершенно точно отдаю себе в этом отчёт. Периодически ловлю себя на том, что мне интересно слушать его высказывания по любому поводу. Видно, парень он думающий, и думающий очень интересно.
– Саш, у тебя, наверное, от девчонок отбоя нет? – спрашивает Ванька, с завистью глядя на мои грудные мышцы.
– Вроде того… – я хмыкаю. Хочется ещё кое-что добавить, но боюсь попасть в деликатную для него тему.
– Жаль, что я не девчонка… – он странно смеётся.
– Поэтому не боись, не трону, – я тоже смеюсь.
Ванька – нетипичный гей. Серёг в ушах нет, ремешка на лодыжке тоже… Короче, я таких видел. Есть с чем сравнить. Не скажи он мне сам, я никогда бы такого про него не подумал. Но я не гомофоб и, повторяю, мне почему-то с ним очень даже комфортно. Я воспринимаю его как младшего братишку, что ли… Может быть, это потому, что я тоже, как и он, после смерти матери и неудавшихся романов остался совсем один.
Надо сказать, и кудлатая русая грива, и огромные серые глаза на бледном лице делают Ваньку достаточно симпатичным. Мог бы девчонкам нравиться, если бы не его ориентация и не сквозящая робость во взаимоотношениях. Даже со мной, как это ни странно. Но какой же он тоненький! Правда, жилистый. Это хорошо видно по тому, какой вес он в зале таскает. Ему, наверное, ещё семнадцать. Пацан!..
Одевается Ванька чуть ли не как бомж. Но, правда, очень чисто. Его старые джинсы никогда не бывают грязными, а такие же старые кроссовки аккуратно сверху прошиты. Явно он очень беден. В общем, это неудивительно для меня после того, что я о нём узнал. Правда, он не очень-то комплексует по этому поводу.
Сегодня моемся с Ванькой под душем вместе. У Ваньки на голове полиэтиленовый пакет, чтобы волосы не мокли. Действительно, если такая шевелюра промокнет, то сушить до утра. Моется Ванька одновременно со мной первый раз. Я заметил, что он всячески такого варианта избегает.
В раздевалке из Ванькиной спортивной сумки вываливается книга.
– Что читаешь? – без задней мысли спрашиваю я.
– Да так… – он смущается, пытаясь затолкать книгу обратно в сумку.
– Ну дай посмотреть, – преодолеваю я его смущение.
– Саш… Это тебе, наверно, неинтересно… – он продолжает смущаться, но книгу протягивает.
Беру в руки. Ого! Александр Сергеевич! Что там? Открываю содержание… В том числе и «Борис Годунов»!
– Ну что ж… «Учись, мой сын. Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни», – цитирую я на память, возвращая ему книгу.
По Ванькиному лицу видно, что он ожидал от меня чего угодно, только не цитаты.
– Ты что… – начинает он.
– Да, Ванюха, я иногда нахожу там знакомые мне… буквы, – несколько ехидно выговариваю
