рамки соседских дрязг между двумя феодалами. Речь шла уже о войне – о войне не на жизнь, а на смерть! Дело в том, что воспользовавшись моим отсутствием, подкупленная стража предательски открыла ворота замка людям Эофа. Внутри они объединились и перерезали тех моих слуг, что до конца хранили верность своему господину. Потом захватчики водрузили на надвратной башне грязно-жёлтую тряпку – родовой флаг Эофа. Это означало одно: бесчестный сосед объявлял замок Баронов Буковой Пади своей собственностью!..
Якобу я велел оставаться в деревне, а сам оседлал Ужика. Ненависть била во мне ключом, и я чувствовал, как она незримо передавалась и дракону. Разметав уличную пыль, Ужик легко, в три маха крыльями, оторвался от земли и стал уверенно набирать высоту. Лёта до замка от деревни – всего ничего, но идти на штурм по прямой было нельзя. Нам нужно было подняться в самый зенит, чтобы потом отвесно, камнем, обрушиться на замок, заливая огнём всё внутри него. При таком способе атаки вражеские лучники и копьеметатели в башнях становились бесполезны, так как проёмы бойниц не позволяли им стрелять вертикально вверх. А опасность для нас, в первую очередь для меня, представляли лишь бойцы на стенах, и здесь стремительность спуска и всепожирающий огонь должны сыграть главную роль!
Так мы и сделали. Свист воздуха, рассекаемого телом дракона, до обитателей замка донёсся слишком поздно. Нас встретил лишь жидкий дождик из недолетевших стрел, а Ужик уже вошёл в боевой разворот. Первой струёй огня он поджёг крышу на ближайшей из башен, а вторую выплеснул на внутреннюю часть стен. Потом мы, не теряя скорости, перелетели через восточную стену, которая была на два ряда кладки ниже остальных, и снова резко ушли вверх. Несколько стрел чиркнули по роговым пластинам Ужика, а одна порвала мне рукав. Но это были пустяки. Главное – я услышал вопли заживо горящих врагов! А ведь драконьи пляски ещё только начинались!
Подъём и спуск мы повторяли ещё три раза, и после третьего по нам уже никто не стрелял. Замок теперь представлял собой пылающий факел в каменной чаше. Горело всё: деревянные лестницы в башнях, куда упали прогоревшие крыши и стропила; постройки внутри двора; нехитрое убранство помещений. От палки с тряпкой Эофа не осталось даже следа. Повсюду закопчёнными жирными кляксами чернели скрючившиеся трупы людей, среди которых я по богатству доспехов узнал двоих: начальника собственной стражи, а рядом с ним Эофа Краснобородого.
Да, ради того, чтобы разделаться с крысой, я спалил вместе с ней целый дом. Эта мысль стучала у меня в висках противным молоточком. Правда, если подумать, других возможностей тоже было не ахти. Да, у меня получилось бы собрать ополчение из деревенских мужиков и приступить к долгой осаде замка. Но уж больно зол и нетерпелив я стал, когда услышал от гонца дурную весть. Да и крестьян, честно говоря, было жалко – сколько бы их погибло тогда под стенами?!
Теперь же без стен и крова над головой остался я сам! Барон, который только-только обрёл дракона, теперь лишился уже родового замка! Чем не сюжет для шуточных ярмарочных песенок
