навела порядок на кухне, убрав невероятное количество еды, которую принесли люди. Все, что осталось, она упаковала, чтобы отдать бедным. Конечно, она понимала, зачем люди приносили скорбящим еду, вот только ни она, ни дедушка не смогли бы все это съесть.
В маленькой квартире было много мелочей, создававших приятный беспорядок. Книги, мебель, которая принадлежала семье на протяжении нескольких поколений, тут и там валялись вещи, требовавшие починки. Все выглядело так, будто Блайз вышла на минутку и скоро вернется. В раковине Натали заметила немытую чашку, огромный список покупок, белье, ожидающее, когда его сложат и уберут.
Медленно и болезненно она продолжала осознавать, что ее мать умерла. Натали бродила по дому как в лабиринте воспоминаний. В квартире находилось много изящных старомодных деталей. Под фронтоном было место, где Натали обычно лежала на старом шезлонге, наблюдая, как над парком восходит солнце. Старые окна в форме арки, деревянные полы, готические витражи и мраморный камин – все это напоминало о прошлом здания. Раньше на первом этаже был салун, а наверху – элитный бордель. Этим объяснялся узкий коридор с маленькими комнатами по обе стороны и большая старомодная ванная в конце.
Мать Натали всегда умела сочетать ткани и фактуры, придавая помещению богемную атмосферу. В юности Натали не замечала очарования несовершенства квартиры, но теперь она оценила вкус и талант матери. Только вот небольшой беспорядок… Она подавила приступ раздражения. На маму не хотелось злиться.
Когда Натали примчалась в город, получив известие об авиакатастрофе, она спала в своей детской комнате – крошечном пространстве, которое раньше казалось таким уютным. С тех пор, как она переехала, комната превратилась в склад вещей, с которыми мама не хотела возиться. Двуспальная кровать была завалена стопками сложенного белья и другими вещами. Ее школьная коллекция СD-дисков и книг все еще лежала на полке, как она их и оставила. Она отодвинула хлам в сторону. Той ночью она плохо спала.
На прошлой неделе Натали не решалась войти в комнату матери. Она держала дверь закрытой из страха, что, если ее открыть, это вызовет бурю эмоций. Сегодня вечером ей не хотелось находиться в беспорядке своей старой комнаты. Теперь она, как Златовласка, выбирала, где ей лечь. Бывшая комната деда была завалена пластиковыми больничными ящиками и канцелярскими папками. В рамке на стене висело фото Мэй Лин.
Она вошла в мамину комнату, и у нее перехватило дыхание.
Это пространство было миром ее матери. Мгновение во времени. Прерванная жизнь. Комната ждала, что ее хозяйка вернется, наденет свою ночную рубашку и тапочки, уютно устроится с кроссвордом или романом. Присутствие мамы ощущалось во всем, от семейных фото на стене до фарфорового блюда и разномастных сережек на комоде. Она всегда теряла серьги.
Ее ночная рубашка висела на крючке за дверью. Любимая газета «Экзаминер Сан-Франциско»
