пожала плечами и улыбнулась, когда «папа» перевел на меня задумчивый взгляд.
− Ничего не понял. Переведи.
− Странно, что ты не знаешь тролльего, − изумилась, робко выглядывая из-за широкого плеча спасителя. Да что там, я вцепилась в его рубашку как репейник.
− Странно, что ты его знаешь.
Проигнорировала замечание и пояснила:
− Эти уважаемые бандиты выполнили для меня одно дельце. А я со своей стороны… эм… так сказать, не отдаю долг.
Улыбнулась премиленькой улыбкой, переступая с одной голой ступни на другую и разве что не вжимаясь в сильную спину спасителя. Ну, знаете, между тем, кто желает отрезать мне руку (и все еще не отрезал, хотя мог) и толпой тех, кто желает не только мою девственность, но и мою голову отдельно от тела, я выберу первого. До поры до времени, разумеется.
Мужчина усмехнулся и повернулся к господам бандитам.
− Женщина не обязана держать слово. Заключая с ней сделку, вы должны были это понимать. Как бы то ни было, я беру ее долг на себя, если леди, конечно, не против.
Я истерично хохотнула, а бандиты от такого предложения онемели.
− А можно я посмотрю, как ты будешь мой долг отдавать? – проговорила сквозь смех.
− Ты, выххоль окваный, − прорычал, кажется, Борвальд. Или Дорвальд, кто там этих троллей разберет. Он вынул из-за пояса кортик и двинулся вперед. – Оволосел такое предлагать?!
Мой спаситель поднял бровь.
− Ашвархан выдров! Кишерка дрищенка арха вррых!
Предоставляя услуги переводчика, причем, бесплатно, я вздохнула и произнесла:
− Они полагают, что ты… эм… в общем, сомневаются они, что ты способен постоять за женщину. Говорят, что даже за себя вряд ли постоишь.
− Ахердык кьерз! – рыкнул гоблин, который все это время скрывался за спинами других.
− Оценочные суждения, − отмахнулась. – Вовсе ты не такой страшный.
По мне мазнули смешливым взглядом, а вот по гоблинам и троллям уже стальным. Да что там, от такого взгляда подобно земляной жабе хочется зарыться в земельку и крикнуть «я в домике»! В детстве работало же, почему перестало?
− Кейтрах харрах!
− Хо-хо! – я поиграла бровями и пригрозила троллю пальцем. Это низко даже для них. – Не переводится. Никак.
− Что сказали? – незнакомец сузил глаза, словно почувствовал что-то.
− Сильно любишь свою маму? В общем, по законам квартала неприкасаемых, за такое ты можешь с чистой совестью обесчестить длинноязычного.
− Что, прости?!
− Побрить ему задницу.
Здесь иные законы. До Зувера, который стыдливо прикрывал ладонями место, откуда хвост растет, кто-то добрался раньше меня.
− Великолепное предложение, но я, пожалуй, откажусь.
С лица спасителя слетела веселость.
− А вот за то, что тронул мою мать…
Мужчина преобразился, да так сильно, что я невольно
