и смиренно ожидают, когда их благоверная набегается по примерочным кабинам.
Наталья и Мензенцев соединили пальцы на блюдце.
Некоторое время ничего не происходило.
Вдруг блюдце двинулось по кругу. У Натальи округлились глаза, лицо стало серьёзным, движения рук – осторожными. Мезенцев тоже посерьёзнел, будто вёл авто по неровной дороге.
Блюдце сделало круг и остановилось.
– Я вызываю дух владыки мира Александра Македонского! – возгласила Анна.
Блюдце дрогнуло.
– Он здесь, – прошептал Мезенцев. – Лавр Георгиевич, начинайте. У вас есть вопрос к великому полководцу?
– М-м-м…, – задумался Корнилов и вдруг закашлялся. – Может, я позже?
– Я, я спрошу! – влезла Наталья. – Великий Александр, когда закончится война?
Блюдце поехало, даже не дождавшись окончания вопроса. Анна раскрыла блокнот, который держала в руках с самого начала, начала записывать в него буквы.
– В-о-й-н-а в-н-у-т-р-и в-а-с, – прочитала некрасивая Анна. – И что это значит?
Блюдце опять двинулось по кругу, на секунду замирая у очередной буквы.
– Д-у-р-а, – прочитала Анна. – Кто?..
Наталья поспешилша перебить её. Заговорила важным голосом:
– Вернётся ли трон обратно к поверженному монарху?
– Е-г-о т-р-о-н и-з л-ь-д-а, – огласила Анна то, что записала за блюдцем. – Какого льда? Может, Изольда?..
– Я спрошу, – решился Корнилов.
Мезенцев бросил на него взгляд быстрый и острый, как укол шпаги. Это не прошло мимо внимания генерала. «Ой, дурачит он меня», подумал он, и продолжил, стараясь быть серьёзным:
– Брать ли мне Петроград?
Но до того как он произнёс эту фразу, что-то в комнате изменилось. Будто ветер прошёл. Явно похолодало. Зазвенели хрустальные подвески на люстре, заплясал огонёк на свече, тяжело шумнули шторы, и потом уже стукнула форточка. Лицо Натальи сделалось белым, Анна откинулась на спинку стула, Мезенцев, открыв рот, смотрел вверх мимо генерала, и взгляд его выражал полную растерянность.
В комнате было что-то постороннее, чего минуту назад – не было!
Блюдце на столе оставалось недвижимым, зато раздались звуки. Они начались у окна, потом переместились в угол, в другой – будто источник звуков носило ветром. Это был прерывистый, с паузами, шёпот, сопровождавшийся тонким звоном и свистом:
– Nein, no, нест, нет.
Затем произошло нечто совершенно неожиданное. Из темноты в круг слабого света не вступила, а будто впала – между Корниловым и Натальей, узкая высокая фигура, похожая на человека, но не тёмная, а бестелесная. Огоньки заплясали на прозрачных костях черепа, сверкнули зубы, а над ними – вытаращенные, без век, страшные глаза.
Наталья звонко вскрикнула и закрыла лицо руками. Мезенцев грохнулся на пол вместе со стулом. Анна сомлела без чувств. Один только генерал видел, как, взмахнув руками,
