– начинающей остывать – ванне и слыша, как на кухне грохочут сковородки и кастрюли, а потом начинает доноситься аромат заботливо приготовленного для меня ужина, понимаю: не могу. Больше не могу.
Жутко хочется опуститься с головой под воду, как это делают в каждом пятом фильме, но я знаю, что мне это не поможет. Надо мной и так давно сомкнуты воды, и мне из них не выбраться, не выплыть на поверхность, сколько бы я ни старалась. Хотя, признаться, в последнее время я старалась не слишком усердно. Просто не осталось сил.
Ничего не произошло. Ничего не произошло. А если и произошло, то не со мной. С кем-то другим. Да, это был кто-то другой. Мантра звучит в моей голове, вибрирует на поверхности воды. Я включаю кран, и струя заглушает все остальные звуки. Я закрываю глаза. Да, госпожа Мария была права. Высока вероятность суицида. Прямо сейчас – как никогда. Но шансов у меня не много. Все острые предметы типа бритв, щипчиков и даже упаковок с острыми углами исчезли из ванной бесследно. Зеркало тоже. Даже задвижка на двери, и та растворилась в небытие. Словно без всех этих острых предметов я захочу утопиться, предварительно закрывшись, чтобы никто не смог меня спасти. Но топиться я не хочу. Знаю, что не получится. Уже знаю.
Вода продолжает шуметь и набираться. Пробка в ванне предусмотрена без цепочки, а то бы и её, наверное, предусмотрительно сняли. Очень заботливо и очень предусмотрительно.
Хотя нет, не очень. Один шанс мне всё же оставили. Может, даже специально. Может, зная, что это именно то, что мне нужно. Это – а не забота и постоянный страх за несчастное хрупкое создание. Меня.
Но кого я обманываю? Это просто невнимательность. Нормальный человек, убрав из ванной зеркало, бритвы и задвижки, осмотрит её, выключит свет и уйдёт с чувством выполненного долга. Уйдёт, оставив лампочку. Даже не подумав о ней.
Но я о ней думаю. Чем больше смотрю, тем больше думаю. Она идеальна. То, что нужно. Можно тихо выкрутить эту прекрасную лампочку, хрустнуть ею в руке и самым большим осколком перерезать себе вены. Так даже будет лучше – в темноте не будет видно крови, и потому сделать это будет легче. Я уже встаю, слегка всплёскивая воду в ванне, уже протягиваю руку к полотенцу, чтобы вытереть её (не хочу, чтобы меня ударило током, это может привлечь внимание раньше времени) и вывернуть лампочку, но чувствую, что с полотенцем что-то не так. Что оно не жёсткое махровое, к которому я привыкла, а мягкое и нежное. Чересчур. И внезапно мой план летит к чертям. Внезапно я заново осознаю, что я не дома, что ванна не моя. Что я второй месяц живу с человеком, пытающимся вернуть меня к жизни. Я выключаю воду, и шум льющейся воды уступает место звукам с кухни. Я снова здесь. Я снова не одна.
Я снова жертва.
Мария, внимательно смотрящая на меня сейчас, была чертовски, возмутительно права. Кое-что действительно произошло. Я была готова сдаться. Не сделала я этого только по одной причине – не хотела, чтобы тот, кто обо мне заботится, нашёл моё мокрое голое мёртвое тело.
Только поэтому.
Но
