за всеми присматривает. – Девушка с соседней кровати привстала. – Она даже свинье, той самой Хавронье, свою кровь ввела. Тетка Полина с утра уже молока принесла и домашней колбасы. Молится за вас. А меня Ниной зовут.
В данный момент мне было по фигу, как зовут соседку, мне просто хотелось выжить, но вежливость заставила проговорить:
– Очень приятно, я Маша.
Слишком много информации для усталого мозга. Глаза закрылись, и я заснула.
Вечером я проснулась, шепча про себя фразу, сказанную усатенькой медсестрой: «Вызывай травму…» Я где?
– Ты в гинекологии, – ответил голос Анны. – Все будет хорошо, ты выздоравливаешь.
Лицо Анны наклонилось надо мной. У нее поразительный голос. Слышишь его и безоговорочно веришь.
– Это хорошо… Но почему гинекология?
– У тебя сломан нос, два пальца левой руки, ушиб и смещение костей черепа, сильнейшее сотрясение мозга, трещины ребер… и выкидыш. Десять недель. Было сильное кровотечение.
Я тут же почувствовала тянущую боль в низу живота.
– Болит. – Я заплакала. Не от боли, от обиды.
– Еще бы. Ты спи. Моя кровь и сон тебя вылечат. Спи, спи, спи…
Анна поглаживала мое плечо, и сон мягко пробрался в голову.
Самостоятельно посетить туалет я смогла через три дня. Шла по коридору, пугая дежурную медсестру и пациентов своей бледностью и нереально дорогим атласным пеньюаром, накинутым на ажурную ночнушку.
В тот же день мне сняли с лица гипсовую маску. Вот это было зрелище. Краем глаза заметив опухлость и черные оттенки, идущие от носа к вискам и подбородку, я решила несколько дней на себя не смотреть.
Аня немедленно сняла зеркало, висящее над умывальником, и вручила его Ниночке.
– Держи, тебе оно пока нужнее.
Врачи удивлялись моему гемоглобину, повышающемуся с каждым днем на несколько единиц, и синяк в пол-лица рассасывался быстрее обычного.
За три дня нахождения в сельской больнице на пятнадцать коек я побила рекорд посещаемости.
Первыми примчались мама с отчимом, но, слава богу, без Данилы. Он мог испугаться моего синего лица и торчащих из обеих рук иголок.
Мама смотрела на меня, еле сдерживая рыдания. Но на мой вопрос: «Как я выгляжу?» – отвечала: «Все нормально. Пройдет время, и будет все нормально». Затем я слышала ее фразу, сказанную отчиму в коридоре:
– Если кости на лице срастутся неправильно, положим ее в платную косметологию.
Борис Иванович, у которого, кроме меня, детей нет, высморкался, сдерживая слезы, и гундосо ответил:
– Мы для нее все сделаем, лишь бы выжила.
После чего оба, улыбаясь, вошли в палату и рассказывали какую-то веселую ерунду, стараясь не смотреть на мой нос.
Мама донимала врачей расспросами, закупала лекарства для меня и подарки для медперсонала. Отчим, не теряя времени на мелочи, купил широченный плоский телевизор и с помощью усатой
