и она, сбагрив Толика на два дня соседке, приехала в Осташков. Увидев маму, она сложила руки и запричитала:
– Катя, я больше не могу! Катя, я родила в сорок лет и забаловала парня, а он тебе жизнь испортил. Но Толик-то не виноват! – Не находя на лице бывшей невестки немедленного понимания, бабушка резко сменила тон: – Я на Толика и Машку отпишу дом в равных долях. Ты помнишь, дом двухэтажный.
Маме бывший дом в деревне очень нравился. Единственный недостаток – он находился аж в Мордовии, под Саранском. Мама туда поехала после института по распределению экономического института руководить сельмагом. Тогда-то она и «сорвалась» на папе.
Бывшая свекровь стояла в коридоре, напротив нее, сцепив руки. Насколько помнила мама, свекровь не уйдет, не добившись своего.
– В чем дело? Подробнее.
– Возьми к себе Толика, в деревне он пропадет.
Маму шатнуло к дверному косяку, и теперь она прижала руки к груди.
– То есть как?
– Он же брат Машеньке. Пожалей, Катя. Ребенок остался без родителей.
– Не я мужу наливала, – попыталась воспротивиться напору мама, но бабушка ее не слушала.
– Вот тут у меня болит, – бабушка посерьезнела и протянула маме больничную выписку. – Болезнь у меня, Катя, страшная, осталось немного. Вот, читай, годочек-другой остался. А Толика придется сдавать в детский дом. Забери его, Катя.
Бабушка сдерживала слезы. За всю жизнь не привыкшей просить, ей пришлось три дня настраиваться для разговора.
И мама взяла Толика к нам. Не знаю, сколько раз она пожалела об этом. Ни я, ни Толик ни разу не слышали от нее жалоб. А Толик стал звать маму мамой ровно в ту минуту, когда бабушка ввела его в нашу квартиру. Бабушка, пока везла его из деревни к нам, в Осташков, так и говорила: «Мы едем к маме и сестре». Маленький Толик поверил.
Деревня, из которой его вывезла бабушка, вздохнула с облегчением, особенно утки, которых он купал в пруду без их на то воли, и соседские девочки, которым он на подоконник, а если рука не дрогнет, то и на кровать, подкидывал лягушек.
В школе я была «ботаном» и отличницей, а брат хулиганил. В редкие дни его появления в школе преподаватели затыкали носы от тяжелого духа чуть подпорченной рыбы, которую они с друзьями круглосуточно ловили на Селигере, а затем коптили в железных бочках.
Мама не ходила на родительские собрания в его класс, заранее зная все претензии к ее «чаду». На Толикины прогулы в школе мама смотрела сквозь пальцы, главное – Толик приносил домой рыбу. Жили мы тогда скудно, и мелкие браконьерские сделки брата сильно помогали семейному бюджету.
Наш участковый, Игорь Иванович, перестал проводить беседы с Толиком где-то классе в шестом, только отзванивался маме, сообщая об очередной «шалости».
Когда Толик учился по второму разу в седьмом классе, в смутные девяностые, в магазин к маме пришел новый бухгалтер, математик, бывший изобретатель,
