и мы отвезём тебя к дракону, которому ты предназначен.
– Это невозможно, – покачал Всадник головой. Он снова хотел налить себе вина, но кувшин оказался пуст и тогда закричал нервно, призывая прислуживавшую ему женщину: – Зара! Зара! Я не пойду с вами и под страхом смерти, так что можете меня убить прямо сейчас. Мне противно даже упоминание о драконах и я ненавижу их, также как они ненавидят меня. О да, они меня ненавидят! Ведь я тот, кто сильнее их, кто навязывает им – могущественнейшим в мире существам – свою волю. Давно пора разорвать порочный круг – ведь я последний, на ком лежит это проклятье. Наш средний брат умер ещё много лет назад, и как я понимаю, Карл Густав тоже мёртв. О, тот бы с радостью принял ваше предложение, вам даже не пришлось бы его уговаривать. Как он ушёл к Богам?
– Я убил его, скормив дракону, – ответил Рейнгольд. Пожалуй, этого не стоило говорить, но ему порядком надел этот трёп, давно пора было идти, и он бы с радостью заткнул рот этого болвана вырванным из глотки языком, но всё ещё надеялся, что Астурий добровольно отправится с ними. – Смотрю, ты не сильно расстроен этим.
– К сожалению. Мы были единокровными братьями, но не любили друг друга. По-моему кроме себя и драконов он вообще никого не любил. Удивительно, что Матильда сожрала его. Либо он был уже мёртв, либо весь этот бред с клеймом не такая уж и бессмыслица.
– Мы теряем время. Всё слишком сложно для долгих объяснений, скажу лишь, что у тебя нет выбора, Всадник. Если ты не пойдёшь с нами добровольно, я буду вынужден тащить тебя на себе. – Произнёс Рейнгольд, вставая, и в этот момент внутренняя дверь распахнулась, в коридоре послышались грузные шаги, а в комнату ввалились, заполняя её собой вооружённые воины. Оценив обстановку и безошибочно определив в обнажившем меч Рейнгольде главного, командир пробасил на общепонятном диалекте:
– Спрячьте оружие, милорды. И присядем, нас ждёт непростой разговор.
***
– Меня зовут, лорд Квейстор, я начальник королевской гвардии, но гораздо важнее то обстоятельство что я здесь по поручению короля Эдмунда прозванного Мудрым и поэтому вместо того, чтобы истребить, друг друга, мы попробуем договориться, – начал командир отряда, сидя за столом в доме Астурия. Он остался один на один с островитянами, приказав своим воинам выйти на улицу. Это был мужчина средних лет, высокий, широкий в груди и узкий в талии. Что подчёркивал ладно сидящий на нём панцирь из толстой кожи, с металлическими пластинами, закрывающими грудь и живот. На левой стороне груди, вверху пластины красовался оттиск, вставшей на дыбы лошади, нижняя часть которой была скрыта бушующим пламенем. Такие же знаки виднелись и на доспехах остальных воинов. Строгое лицо его можно было назвать красивым, если бы не давний шрам, идущий ото лба до подбородка в правой части. Из-за этого мышцы пострадавшей половины стали малоподвижны и сам он сделался словно двуликим: когда левая половина лица смеялась, правая хранила скорбное
