островитяне остановились, и тогда Рейнгольд спросил его:
– Кто ты, мальчик?
– Я Спарбериан, сын Спарбера, единственный законный король Фрайгарии и всех земель от Виенора до холодных морей, – ответил наследник отнятого у его отца престола, пытаясь выглядеть достойно, как мог это сделать обречённый на смерть пятилетний мальчишка.
– Да это он, – ответил Юз Бредфорд; лицо его не изменилось лишь глаза стали на мгновение злыми. – Но во Фрайгарии больше нет королей, никто не сможет навязывать людям свою волю и народ теперь сам станет решать судьбу страны.
– Ерунда, – заметил на это Рейнгольд. – Народ этот стадо овец и баранов, которому нужен пастух, что будет пасти его на сочных лугах и беречь от волков. Но мне нет дела до этого. Отойдём, милорды, чтобы обсудить моё вознаграждение.
Чувствуя себя в безопасности, глава совета старейшин пошёл в сторону, Рейнгольд последовал за ним, Олаф, недоверчиво сверля его маленькими глазками, сделал шаг в их направлении, и в этот момент островитянин выхватив спрятанный под плащом короткий изогнутый меч с расширяющимся к острию лезвием, нанёс молниеносный удар ему на встречу. Голова Олафа, зашатавшись на толстой шее, упала с плеч даже прежде чем тело его, обливаясь кровью, рухнуло на песок. Всё произошло мгновенно, и ник-то ещё ничего не понимал, когда Рейнгольд ударил в грудь повернувшегося к нему старейшину. Но старик был не так прост, потому видно и дожил до своих лет, под плащом оказалась надетая кольчуга, и от силы удара он зашатался, попятившись назад, а железное лезвие согнулось. Развернувшись, Бредфорд бежал прочь, утопая ногами в песке, выхватившие мечи воины бросились к нему на помощь, но в этот момент остававшиеся невидимыми в ночи подкравшиеся островитяне принялись расстреливать их из луков.
Вместо того, что гнаться за ним Рейнгольд выхватил прикрепленный к спине боевой топор и размахнувший, швырнул в спину бегущего старейшины. Старик не успел скрыться в спасительном мраке, лезвие вошло ему в затылок, и он умер ещё раньше, чем упал на землю. Солдаты мятежных вождей Фрайгарии бились отчаянно, но преимущество было на стороне островитян, подкравшихся по мелководью в ночной темноте. Рейнгольд опасался, что кто-то из стражников забьёт тревогу, но в предрассветной тиши было слышно лишь, как входят лезвия в плоть бойцов, крики и ругань сражающихся. Опасаясь оставить вождей за крепостными стенами стражники вместо того что бы закрыть ворота бросились им на помощь, не видя в наползающем на стены мраке истинной картины боя и были либо убиты, либо бежали ища спасения в прибрежных зарослях. Когда свет плотно скрытого тучами рассветного солнца рассеял ночную тьму, всё было кончено для защитников цитадели.
Но бой, прекратившись здесь, всё ещё продолжался внутри стены. Третья, неведомая островитянам сила пробивалась им навстречу, нанеся удар в тыл оборонявшихся. Сомкнув щиты, воины Рейнгольда встали ощетинившейся копьями стеной, ожидая того, кто должен был выйти сквозь Речные ворота. Наконец, всё стихло и там. Воины Фрайгарии в густо
