Посадку еще даже не объявляли, и весь народ толпился в светлом и теплом зале ожидания. И я тоже. Поставив свой пакет на широкий подоконник, я поглядывала по сторонам. Никого нет, как сказала бы Настя, если в целой толпе не видела нужного человека. Наконец диктор правильно-приветливым голосом сообщила, что можно занимать места согласно купленным билетам, – и весь народ двинулся на перрон, а я осталась стоять около окна. Я стояла и ждала Андрея: он ведь не знал, какой у меня вагон, и если бы я села в поезд, то он меня наверняка не нашел бы. Поэтому я и стояла в зале ожидания. Здесь меня найти легко. Стрелка на больших вокзальных часах, висящих над выходом прямо перед глазами, быстро бежала по кругу. Я переводила взгляд с часов на двери и снова на часы: оставалось совсем немного времени до отправления поезда, а Андрея не было. А почему вдруг я решила, что он придет? Потому что мне этого хотелось? И пусть я сама сказала, чтобы Андрей не приходил на вокзал, сказала твердо и однозначно. Пусть. Но если он хотел прийти, разве мои слова послужили бы помехой? Я вздохнула. Все правильно: «если хотел» – вот определяющие слова. Не пришел – значит, не хотел.
Радостно-ожидающее настроение сменилось досадой на собственную глупость. До отправления поезда осталось десять минут. Я схватила пакет и решительно пошла на перрон. Я не сердилась на мужчину, что он оказался таким недогадливым, а удивлялась самой себе. Ну, сколько можно? Вечно я воображаю себе какое-то развитие событий, продумаю слова, интонации, поступки, все распишу, как в театре, до мельчайших подробностей, а когда в жизни все получается совсем не так, или вообще ничего не случается из моих мечтаний, расстраиваюсь. Хорошо хоть на людей не злюсь за то, что они не сделали или не сказали именно то, что я им придумала. Ну конечно, если бы еще и на людей злилась – то была бы не просто дурочкой-мечтательницей, а шизофреничкой. Слава богу, до этого еще не дошло. Но если и дальше буду фантазировать, то скоро свихнусь совсем.
Пожилая проводница, проверив мой билет, равнодушно сообщила, что у меня семнадцатое место, и отвернулась к стоящей рядом с ней проводнице соседнего вагона. А я, оглянувшись еще раз – «никого нет», прошла в полутемный вагон. Пассажиров было не очень много, боковые места почти нигде не заняты, и вообще оставалось много свободных мест. Еще бы: середина недели, дополнительный поезд… Вот и мое место. На соседней полке сидел какой-то парень, уставившись в окно.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я.
– Добрый, – невнятно пробурчал он в ответ.
Вот интересно, почему в наших поездах при посадке свет не включают? Каждый раз я этому удивляюсь. Вот тронется поезд – врубят свет на полную мощность, и до одиннадцати он будет гореть, хотя в поезде большинство пассажиров укладываются спать сразу после десяти. И вот весь вагон спит при ярком свете. А при посадке – полумрак, даже не разглядеть попутчиков.
Я сняла куртку, уложила пакет под сиденье и уселась около окна. Мне был хорошо виден перрон, почти под каждым окном кто-то стоял, смешно размахивая руками, подавая непонятные знаки
