почему же? Надо обратиться к кому-нибудь не так затюканому «светлой памятью народа», чье мнение или совет был бы интересен.
– Давайте вызовем дух «глашатая революции» Луначарского, он, говорят, был большой эрудит….
– Никаких «глашатаев» …
Неожиданно раздался звонок в дверь. Алла Сергеевна оторвалась от блюдца и направила свой взгляд через стену комнаты на закрытую дверь, пытаясь развить в себе дар ясновидения, но, ни импульсов, ни реминисценций в мозгу не возникало.
– Вот вам и кот, – засмеялся Каржавин.
– Кого это черт принес? – удивился Семен, – уж не Прасковью ли Петровну? Кстати, она нас видела, когда мы сюда шли.
– Ну, что? Открывать дверь этой неутомимой труженице, нашей олимпийской надежде? – спросила Алла у приунывших коллег.
– Придется, – вздохнула Люба, – из всех окон льется свет, сразу видно – что здесь праздник…
– А кульминация праздника стоит за дверью, – вздохнул Николай Петрович и приготовился к «радостной» встрече.
Алла Сергеевна пошла открывать. Распахнула дверь и, что называется, «вырубилась в полете». На пороге стоял сосед Паша. Чисто выбритый, помытый и постриженный, в джинсовом костюме, который очень шел к его серым глазам. Три часа назад, с бородой и патлами, это был человек в состоянии глубокой запущенности, а теперь – со стрижкой и без бороды – просто Ален Делон. Он смотрел на нее искрящимися глазами, протягивая красную розу на длинном стебле. Алла Сергеевна, загипнотизированная его новым обликом, потеряла дар речи:
– Т-ты ч-чего, Паша? За что этот грант? Why on earth? С какой стати? – спохватившись, перевела она.
– Это вам, Алла Сергеевна, за вашу снисходительность к моим порокам, за ваше терпение, за заботу о моей грешной душе. Вы меня, можно сказать, родили заново. И, как всякой матери, конечно, в переносном смысле этого слова – он нагнулся и поцеловал ей руку, – вам это стоило определенных душевных мук. Поэтому перед лицом ваших товарищей я торжественно обещаю, что больше не буду расстраивать вас никогда!
– Ну, Паша…Ты преувеличиваешь, у меня своих проблем хватает. Честное слово, мне о твоих думать некогда было, – не совсем уверенно произнесла Алла.
– Вы себя еще не знаете, не анализировали свое подсознание. А именно оно заставляло Вас поступать определенным образом. Благодаря Вашей тактичности, я почувствовал, какой свиньей был. Ваша проницательность помогла мне заглянуть в глубины своей души. Я понял, что зря боялся того, что мучилось и толкалось внутри, ища выхода, – Павел произносил эти слова с улыбкой, показывая, что не надо к ним относиться всерьез. – Прочитайте вот это, – он протянул ей папку, и сверху, как восклицательный знак, положил красную розу.
– Что это?
– Рассказ. Называется «Одиночество».
– ?
Из комнаты раздались возгласы:
– Алла Сергеевна, вы скоро?
– Проходи, – помедлив, сказала она, – гостем будешь.
Глаза
