я вглядывалась в ее лицо, ожидая, что тетя Рокси вот-вот от удивления распахнет глаза пошире, охнет, всплеснет руками и кинется спасать меня от черной пакости, которую вначале примет за дурацкую брошку. Ничего подобного не произошло.
Она заговорила – спокойно и доброжелательно. Мы представились друг другу, мне предложили сесть, а Миле кивнули, и та ушла.
Я знала, что Зайцевой не хотелось уходить. И, невзирая на то, что не собиралась посвящать ее в проблему, мне было жаль ее. Разве не заслужила она увидеть, как помогают человеку, которого она нашла?
– Рассказывай, Альбиночка. Я повидала в жизни многое, и постараюсь тебе помочь.
– Это немного… странная проблема…
Подняв руку, я потеребила пуговицу, прямо там, где располагалась черная шняга. И – ничего. Чуда не случилось. Оксана Сергеевна не сидела бы с таким спокойным личиком, видя, как пальцы девочки Альбины проходят сквозь «брошку».
– С некоторых пор я стала видеть кое-что ненормальное, чего другие не видят. Я ходила к окулисту, его вердикт – со зрением порядок. А по голове меня не били, и никаких потрясений, ни в семье, ни в школе, ни в последнее время, ни в далеком прошлом не случалось.
Помолчав, все же не удержалась, в заключение ляпнув:
– В интернете рылась несколько недель, пробовала разное, но результата никакого. А к психиатру, ну…
Все! Сейчас тетенька Роксана скажет, что в психиатрах нет ничего страшного, это ведь для моего блага, и чем быстрее обращусь, тем лучше. Какая я все-таки несдержанная малолетняя дура! Для таких и предназначались английские строгие пансионаты, чтобы выбить всю дурь, и мне ох как нужно попасть в такое заведение! Мелькнула даже нелепая мысль написать об этом где-нибудь в интернете, возможно, эта запись когда-нибудь поможет другой дурочке что-то вовремя понять…
– Альбина, скажи, а происходит что-то страшное? Ты испытываешь боль или панику, когда видишь то, что другие не видят?
– Нет, – тут же ответила я.
Сама по себе черная шняга в виде цветочка ничуть не страшная. Страшно – это когда думаешь, что за тобой в парке увязался маньяк или что замигавшая в ванной лампочка сейчас не просто перегорит, а лопнет, осыпав раскаленными осколками. Я бы сказала, что страшно и больно смотреть новости – но это наглая ложь. Новости сливаются в однотипный поток, они про то, что где-то далеко, и дети редко умеют ими настолько впечатляться. Не умею и я. Пожалуй, единственный страх, связанный с цветочком – дурка и отметка о соответствующем лечении в документах.
– Понимаешь, мир намного больше, чем общество привыкло считать. Люди, по своей природе, боятся всего странного и необъяснимого, а ученые, якобы свободные от суеверий, на деле лишь стараются загнать огромный мир в узкие рамки, не признавая ничего, что остается за ними. Людям так спокойней.
Кажется, я дышать перестала, боясь пропустить хоть слово Оксаны Сергеевны. И она сказала совершенно неожиданную вещь:
– Задумайся,
