мы с соседкой засиделись до одиннадцати ночи. Клавдия Ивановна ушла домой, а я всё никак не могла настроить себя на сон. Мысль, что утром идти на новое собеседование, не спасала. Не помогли ни ложка вкусного варенья, ни залежавшаяся в сумке долька шоколадки, ни прохладный душ. Уснула я далеко за полночь…
Первый сон не успел даже начать сниться, как послышался жуткий шум. Я села на кровати, спустила ноги в тапки – тишина. Только собралась снова лечь, опять раздался шум, словно кто-то на площадке перед дверью топал коваными сапогами и скрёб железным прутом по плитке пола. Над головой, с чердака глухо затарахтело. Понятно, что жильцы хранят наверху всякое барахло, которому не нашлось места в квартире. Но ковыряться в своём хламе ночью над моей головой, да ещё когда я только что уснула – это уж слишком!
Злая и ещё сонная, я прошлёпала в прихожую, заглянула в глазок: никого не видно, но свет горит и дребезжит что-то. Осторожно приоткрыла дверь, выглянула в щель: никого. Вот только металлическая решётка на чердак была раздвинута, большой амбарный замок валялся на полу. Шумел посетитель не сильно, наверное, думал, что никому не мешает. Как раз на этой мысли я услышала сверху какой-то писк или плач. Ещё не хватало, чтобы кто-то выбросил котят. Или ребёнок там спрятался, а теперь испугался.
Прикрыла дверь, постояла минуту в темноте. Потом накинула халатик, вооружилась фонариком – и шагнула к лестнице, ведущей на чердак. Если весь этот адский шум кроме меня никого не разбудил, значит, я вижу сон. Коллективных сновидений, насколько мне известно, не бывает – так что утешать плачущего мне придётся самой. «Призраков тоже жаль», – вспомнила я соседку.
Наверху было сухо, прохладно и ощутимо пахло старьём. Маленькие оконца света пропускали мало, да и затянутое ночными тучами небо тьму не рассеивало. Справа от меня что-то пискнуло совсем не по-кошачьи, я повернулась на звук – глаза к темноте привыкать не хотели, включила фонарик. Уф, это всего лишь напуганная летучая мышь! Она покачалась в своём углу и снова пискнула. Теперь уже сзади меня что-то зашуршало, оттуда подуло, потом послышался тихий плач. Я обернулась: теперь мне почудилось какое-то движение в самом тёмном углу, направила луч фонаря туда и медленно двинулась на звук.
Узкая полоска света выхватил живописную кучу хлама в углу и вдоль всей противоположной от меня стены. Плач и шумные вздохи доносились из-за нагромождения остатков старой мебели, там кто-то возился, отбрасывая на стенку покосившегося шкафа дрожащую тень. Я приблизилась к мебельной рухляди и вдруг услышала противный хриплый голос:
– Эй, куда! Не трожь, это моё!
Между мной и кем-то стонущим возникло крупное тёмное препятствие, луч фонарика выхватил лохматую голову и затем всю фигуру в странном балахоне. Я вообще-то не труслива, но тут мне стало совсем не по себе. Хотя убивать ему меня незачем, а ограбить не получится – у меня и дома взять нечего, а в карманах халатика совсем ничего не залежалось. Эти соображения промелькнули в одно мгновение, и я решила попробовать не бояться.
– Что
