ничего, труды окупались.
Маргарита смотрела на старую подругу и на старого врага в одном лице. Лера вставила в рот идеальные виниры. Нарастила волосы по самый зад. Она пришла в фирменном шмоте. В ней ничего не осталось от Леры Шлянкиной. Маргарита была в восхищении.
– Где будем говорить?
– Поехали в село тут недалеко? Там точно ни папарацци, никого.
– Ты хочешь меня убить без свидетелей, я так понимаю?
– Боже упаси.
Маргарита взяла у Леры сумку, из аэропорта они вышли через черный ход к черному правительственному автомобилю.
До Небосьёвки домчали за рекордные 20 минут.
Маргарита по-хозяйски вскрыла хлипкую дверь Гришиного домика. Надела фартук, постелила убогую скатерть на стол на террасе. Принесла чай и нехитрую снедь.
– Я хочу жрать, – жалостливо пискнула Лера. Маргарита кивнула.
Через пару мгновений на столе появилась яичница и салат. Лера наблюдала за Маргаритой с нескрываемой, но необъяснимой эмоцией.
– Я говорила тебе, что он мудак, – ровно сказала Букси, закуривая. Сумерки были густые. С пруда тянуло ужасным холодом. Маргарита накинула на ее плечи одеяло. – А ты стояла на своем. Рада?
– Как сложилось, так сложилось. Нет смысла жалеть, – сказала Маргарита, наливая ей чай.
– Уютно тут. Дно, конечно. Но еда намного лучше, чем в Москве. И дышится прекрасно. В санаторий сюда приехала? …Не отвечай. Не тупая. Знаю, зачем ты здесь. И где молодой талант? Не отвечай, на работе, он же бармен.
– Да.
– Не стыдно тебе?
– Честно?
– Да.
– Стыдно.
– Ну, не погрешишь, не покаешься, – Букси затянулась. Дым она выпустила кольцами, чтобы через них проскочил комар. – Выглядишь хорошо. На пользу тебе пошло…все это. И благотворительность, и месть, и нормальная экология. Прямо…красавица. Что звала-то? Провинцию показать?
Маргарита потупилась.
– Я хочу стереть его в порошок.
– Не могу осудить. Как именно?
– Хочу, чтобы он остался без денег. Без славы. Без ничего.
– Как я понимаю, ты уже в процессе реализации этих возвышенных желаний.
– Да. Ты знаешь, что он не пишет сам?
– Догадываюсь. От его первых книг таранит тобой.
– А последних?
– А последние я не читала. Боялась снова тебя почувствовать. Тебя я не читаю из принципа.
– Так вот от последних таранит не мной, а одним мальчиком. Который очень хочет писать. Ладно, давай напрямую? Я хочу, чтобы у тебя на канале мальчик признался, что он литературный негр. Что Пилатов не написал ни строчки. И чтобы ты как-то подняла толпу. Но я не знаю, как ты к нему относишься …теперь.
– Теперь? Ты думаешь, мое отношение стало лучше? Всерьез? Сначала этот кусок никчемного дерьма сделал из тебя свою рабыню. Теперь с ним спутался
