Фил. Если бы не всепоглощающая печаль в его глазах, он был бы очень обаятельным. Но стоит только отвлечься от его слов и внимательно посмотреть на него, как станет ясно, он уже давно мертв внутри и не понимает зачем живёт. Я видел множество людей на грани – наркоманов, готовых продать своего ребенка за дозу; мужей, в порыве гнева убивших своих жен; матерей, которые из-за невнимательности потеряли своих детей – но ни у кого я не видел столько безнадежности во взгляде. Вся его жизнь была ради любви. Никогда я не видел человека столь романтичного, столь поглощенного любовью. Но как раз он полностью отражал обратную ее сторону. Филлип был счастливейшим человеком, пока рядом была его жена Рози, но, когда она умерла, он в мгновение превратился из жизнерадостного старичка в безжизненную груду мяса, натянутую на хилый изможденный скелет.
– О чем вы сейчас думаете мистер Баддс? – голос Фила вырвал меня из сковавших разум мыслей.
Пока я был погружен в себя, мы взяли свои порции и сели за одноместные столики.
– О том, что нужно скорее приняться за еду, а то ты снова обвинишь меня в медлительности.
Фил на секунду усмехнулся и следующие пятнадцать минут все его внимание было обращено на картофель и овощной салат. Все «предположительно зараженные» были отделены друг от друга защитными прозрачными барьерами. Мы всегда были либо отгорожены друг от друга, либо упакованы в свои легкие полупрозрачные скафандры.
Я огляделся и увидел, как Сара и Джон прильнули к прозрачному барьеру с обеих сторон, ладонь к ладони. Джон выглядит очень подавленным.
– Сладкий мой, это все закончится, и мы снова будем вместе.
Сара и Джон припали друг к другу сквозь защитное стекло и всем своим видом выражали неудержимое желание ощутить тепло любимого тела хотя бы на секунду. На мой взгляд это было довольно неуместно и глупо, но кого волнует мнение одинокого скептика. Они всегда старались быть рядом настолько, насколько это было возможно в нашей ситуации.
– Дорогая, я не могу спать без тебя. И я постоянно думаю о том, что именно я тебя заразил. Ты просишь не упоминать об этом, но я не могу, я во всём виноват, – тихо сказал Джон.
– Джон, я люблю тебя. Мы же ничего не знаем наверняка, так? Диагноз не подтверждён. Если уж я тебя не виню, то может и тебе стоит перестать?
– А может вам обоим стоит перестать напоминать каждому из нас о том, насколько мы одиноки? – я сказал это, пожалуй, слишком громко и тут же пожалел об этом. «Не стоило мне влезать, да что это такое со мной».
– Извините меня, ребята, до нашей изоляции я был взаперти только по своей воле, и то в компании своих лучших друзей Джима Бима и Джэка Дэниелса. Я не хотел вас обидеть, просто вырвалось.
Они молча с укором посмотрели на меня и вернулись к своему разговору.
– Ты тёмная лошадка, – голос Барри раздался слишком неожиданно, и я вздрогнул. – на вид тихоня, а язык острее катаны.
– Ты не особо похож на самурая, но спасибо.
