стоит поспать несколько часов, потом браться за дела?
Боится, что глупостей наделаю. Да нет, я уже все продумал. И остыть успел. Если бы мне отец Пафнутий или Никита Андреевич попались сразу после боя в гостиничном дворе, может, я и дал бы волю эмоциям, а сейчас – нет. Глазкова нужно аккуратно «придушить», «перекрыть ему кислород», чтобы не мешал работать. А вот протоинквизитора пора убирать с политической доски, этот товарищ совершенно невменяем и недоговороспособен. Чего доброго, еще в выборы нового патриарха влезет, а это нам совсем не нужно. Долго я его терпел, но произошедшее сегодня ранним утром – это уже далеко за гранью дозволенного. Никто не давал права инквизиции создавать бандформирование, да еще впускать его членов в царский дворец и натравливать на людей.
– Не волнуйся, Натали, – я аккуратно поднес ее руку к губам и поцеловал, – всего несколько важных распоряжений, и я вернусь. Действительно нужно поспать, ночка выдалась убойная.
Небрежно произнося фразу «несколько важных распоряжений», я словно намекал на простоту предстоящих дел, однако же все было совсем не так.
Перво-наперво я вызвал во дворец доктора Георга Карловича Мейнинга. Однажды он уже спас жизнь царевичу Федору, почему бы не попробовать еще раз? После того случая в поместье графа Измайлова по моей рекомендации бывшего фрадштадтца, а ныне подданного Таридии привлекли к преподаванию сначала в Южноморском, а потом и в Ивангородском университете, потому вызвать его во дворец оказалось делом несложным.
Убедить личного врача семьи Соболевых Ивана Юрьевича Ракитина прислушаться к мнению Мейнинга тоже было нетрудно, а зная деликатность и дипломатичность Георга Карловича, не приходилось сомневаться, что два профессионала скорее найдут общий язык, чем будут с пеной у рта доказывать верность именно своей точки зрения.
Далее я посетил канцлера и утвердил его во мнении, что правительство должно выполнять свою работу, несмотря на события последних дней. Все должно идти своим чередом, государственный механизм должен работать безостановочно.
Затем мы вместе с начальником Посольского приказа Арбениным набросали текст ноты протеста, которую он должен был сегодня же вручить фрадштадтскому послу.
После Посольского приказа пришла пора пообщаться с главными редакторами двух пока единственных печатных изданий страны: «Вестника» и «Известий». При кажущемся сходстве тематики и названий «Вестник» считался газетой сугубо проправительственной, доносящей до широких масс взгляды и идеи правящей верхушки. «Известия» же те же самые новости подавали в более легковесной манере, позволяя себе иногда делать выпады в сторону более консервативных коллег и каждый выпуск завершая публикацией новинок от местного поэтического цеха. Смешной для человека двадцать первого века набор отличий в местном обществе создавал иллюзию серьезного противостояния, чем и привлекал дополнительное внимание к обеим газетам, обеспечивая
