змею. Он ведь всегда стремился разделять народные верования и даже заблуждения. Он ответил мне: «Да, я боялся… боялся, что у него это не получится».
Да, индейцы уступили и отступали, но хотели сделать это отступление достойным. Иначе не объяснить, почему же они продолжают посылать своих детей учиться в университеты и за границу. Один из касике сказал, что скоро двое их юношей поедут на Кубу для изучения агрономии. Когда генерал спросил, а не боятся ли они, что ребята вернутся с Кубы с другими идеями в голове, касике спокойно ответил, что нет, не боятся. Я думаю, потому что то, как живут куна, это весьма похоже на коммунизм. Только их коммунизм – коммунизм примитивный, и не в смысле «недоразвитый», а в смысле «первый».
Другой касике сказал, что и кубинцы могли бы посетить их с визитом, сказав это с задорной, но осторожной улыбкой, мало ли как, на всякий случай, это мог бы понять генерал. И продолжил, что куна доверяют кубинцам и заинтересованы в помощи для борьбы с зашкаливающим голодом и опустошающими архипелаг болезнями. Они отступали, но тщательно и надёжно свернув свои флаги.
Чувствуя это, генерал, как бы ободряя их в этом отступлении, спросил змеиного мага, чем бы ему полечить приставшую к нему упорную простуду. Тот охотно дал ему рецепт настойки на травах. Наш министр здравоохранения, хороший медик, которому бы не помешало в этом случае проявить побольше такта и дипломатии, не удержался и начал шептать генералу, чтобы тот был осторожнее с этими индейскими знахарскими рецептами. Но генерал ответил ему: «В прошлый раз ты меня с гриппом отправил в госпиталь, а толку не было. Позволь ему полечить меня дома». И ободрённый касике прописал генералу ещё и рыбий жир.
Они уступали, но уступали медленно, с достоинством. С большим достоинством, свойственным аристократам духа.
И совсем недавно касике Явикиликинья, отец одного из тех касике, которые принимали участие в том совещании с генералом, продолжал яростно бороться против школ и учителей на архипелаге как источников коррупции.
И я думаю, что Явикиликинья прав. В конце концов, он выступает здесь против буржуазной культуры, провозгласившей себя частью знаменитой игровой культуры Человека – homo ludens (Йохана Хёйзинга. – пер.). Культуры, преподносимой как развлечение, в формах, которые никогда не смогут понять те, которые не играют всерьёз, которым вообще не до игры и для которых в жизни нет места лжи.
И хотя это может показаться парадоксом, но и это тоже детское восприятие. Взрослые называют «игрой» то, во что играют дети, но на самом деле дети не играют, по крайней мере в той степени, в которой их игру представляют взрослые. Ведь ела же, как настоящий, тортик из песка, который вылепила однажды, играя на пляже, моя пятилетняя дочка.
И прав был Явикиликинья, когда говорил, что мы экспортируем на их архипелаг ввезённую нами из капиталистической метрополии культуру в форме разных жестяных банок, изобретённых и спроектированных для того, чтобы эксплуатировать толпу. И индейцы это знают.
Много лет назад, когда я ещё молодым студентом
