ты её красть собрался. Ты, если что, приходи – я тебя научу, у меня опыт большой. Помню вот, как Асиду для Астамура-то из города крали – это ж я им присоветовал, как одним магнитофоном всю родню обмануть, хе-хе… И вспомнить приятно! Да, давно дело было. Уж лет девять, считай, прошло? Или восемь? В тот год как раз Славик всю хурму в своем саду омолодил, а сейчас вон опять – лес вымахал до небес, не знает, как и собирать-то. А ты как, узнал?
– Как хурму собирать?
– Ты мне, парень, не крути тут! Я этого, знаешь, не люблю. Ты брата спросил?
– Спросил.
– И что говорит?
– Опоздал ты, Гурам, говорит. Уж полгода, как эта сплетня прокисла.
– А… а. А как ребёночек-то? Здоров?
– Девочка у них. Радой назвали. Радость большая. Здоровенькая, да.
– Ну, добро ей… И родителям её. Заболтался я тут с тобой, Хасик, а я ж тороплюсь, дела имею – они не ждут, знаешь.
– И то верно, – ответил Хасик, подвешивая на крюк третью залатанную корзину.
* * *
Пару недель Гурам ходил притихший, задумчивый. Жена, Химса, его просто не узнавала: новостей не приносил, версий не строил, по соседям не гостил. В размышлениях даже птичник полностью перестроил, обещанный уж года три как. Химса только диву давалась. Впрочем, она-то первой в его сети и попалась.
Как-то вечером, аккуратно макая щепоть мамалыги2 в аджику3, Гурам поинтересовался невзначай:
– А что, скажи, соседка твоя Гумала – здорова?
– А что ей сделается? Плохого не слышала.
– Ну, как-никак бабкой стала во второй уж раз. И снова девчонка. Надо же, трёх парней воспитать, одного потерять, а от них самих – только девиц и получать.
– Да какие их годы? Будут у них ещё парни, ещё выбежит Хасик на двор из ружья палить, о сыновьях сообщать4.
– Да как-то странно у них всё…
– Что ж тут странного? Старшие женились, в города подались, младший при матери остался, дом держит – всё по правилам, Гурам, нет на них греха, не мути.
– Ну, греха, может, и нет… – задумчиво собрал мамалыгой жгучие красные крошки Гурам, – а только и порядка тоже не много.
– Ора! Ты язык-то попридержал бы? Гумала – кристальная женщина. Уж двадцать лет как вдова, никто слова худого о ней не скажет. Сама всех троих подняла, сама в люди вывела.
– Да я ж не спорю – двадцать лет, такой срок… Жаль в одночасье имя-то терять.
– Шайтан тебя забери, Гурам – что ты несёшь?!
– Ну, с меня-то толку шайтану, небось, немного – ему другие поинтересней, кому есть что скрывать. Это ж дело житейское – темно, поезд, вагон… Это теперь у них называется «ко-ман-ди-ров-ка». А потом, глядишь, и чудо случается, после восьми-то лет неудач. Ох, не зря её Гумала всегда недолюбливала. Вот как знала, а?.. Теперь-то, конечно, куда ей деться – будет сына от позора беречь.
Химса устало подперла щёку кулаком:
– Ну что ты её донимаешь, а?
– Я?!
Плотная кукурузная каша, почти хлеб
Очень острая приправа-паста из жгучего перца и чеснока
По традиции, из ружья на дворе палят только если родился сын, девочек так не анонсируют.
