и фокальную плоскость, чтобы главный объект съемки всегда был на первом плане.
Понадобилось некоторое время, чтобы установить аппаратуру. С тяжелой треногой из красного дерева и латуни пришлось повозиться. Возможно, потребуется вспышка, и тогда Элизе пригодится специальный порошок. Она установила лампу-вспышку «Агфа» на вторую треногу и закрепила спусковой тросик, состоявший из длинного резинового шланга и резиновой груши, которую надо было сжимать. Давление приводило в действие ударно-кремневый механизм, поджигавший порошок для вспышки. Элиза еще раз осмотрела место будущей съемки, прикидывая, сколько порошка ей потребуется. Вероятно, она успеет сделать три-четыре снимка, самое большее – шесть, поэтому для экономии времени она решила смешать порошок заранее, чтобы не заниматься этим перед каждой следующей фотографией. Решение было рискованным, ведь смешанный порошок мог воспламениться самопроизвольно. Эта смесь магния и хлората калия неоднократно подпаливала Элизе волосы. Но если она усадит своих моделей под дерево, вспышка поможет убрать тени.
Едва Элиза успела закончить приготовления, как, словно по сигналу (видимо, ей не показалось, что за ней все время следят), вошли четверо слуг и внесли нечто, напоминающее трон. Элиза слышала о гадди – роскошных тронах с мягкими подушками. Ярко-красный с золотом, он показался Элизе слишком кричащим. А если такие предметы по вкусу махарадже, значит Джайант и его брат Аниш отличаются друг от друга, как ночь и день. Элиза указала на место под деревом, и слуги установили трон там, а рядом с ним – несколько кресел. Еще один слуга разбросал вокруг розовые лепестки.
Послышался лирический напев флейты, а вслед за ним – барабанная дробь. Элиза вспомнила, что в индийской мифологии барабан пробуждает творение к жизни. Потом она различила шорох шелков, и княжеская семья вышла во двор через полускрытую арку на первом этаже. Они торжественно приблизились к трону и креслам. Из-за всего этого великолепия Элиза разволновалась еще сильнее. Махараджа сел и только после этого удостоил фотографа вниманием.
Махараджа Аниш оказался полным мужчиной, постоянно запускавшим пухлые пальцы в коробку с рахат-лукумом, которая лежала на коленях его супруги Прии, женщины с кислым выражением лица. Махараджа отправлял в рот один кусочек за другим, и от этого вокруг него разлетались облачка сахарной пудры. Глаза у Аниша были красные. Элиза подумала: что, если он не только обжора, но и пьяница? Мама часто говорила, что причина невоздержанности индийских князей – отвратительная традиция полигамии. А полигамию Анна ненавидела всей душой.
Пальцы Прии и ее мужа были унизаны многочисленными кольцами, одежда расшита драгоценными камнями. В кои-то веки Элиза порадовалась, что фотография не передает цвет. Если гадди показался ей слишком ярким, то наряды этой пары и вовсе били все рекорды. На вид Прие можно было дать около сорока. Ее трудно было назвать красавицей, к тому же лицо махарани казалось застывшим – ни следа мимики. Однако это лицо с глубоко посаженными глазами и чуть крючковатым
