смотрел на Артала. Если бы этот вопрос задал Артал, он ответил, но отвечать Бэрту было перебор.
Видя, что Нукер молчит, Бэрт усмехнулся, а Слит, выйдя из-за его спины, произнес:
– Стоит называть вещи своими именами – ты провалил то, что тебе поручили. Вот так и нужно было говорить.
– Ты, – Нукер схватил Слита за идеально накрахмаленную синюю рубашку, – закрой свой поганый рот…
– Нукер! – взгляд Артала не предвещал ничего хорошего, – ведь в целом Слит прав, оставить Кирту без снабжения не удалось, тогда не стоит вымещать свои неудачи на других.
Оттолкнув от себя Слита, Нукер попытался взять эмоции под контроль.
– Их невозможно было сдержать. Смысл положить там парней я не вижу.
– Смысл был в том, что ты должен был выполнять мои приказы, – Артал прошелся по помещению и подошел к окну от пола до потолка, за которым клубился серый смог.
– Арт, послушай, – сделав шаг, Нукер замер, – это Вороны, это наша семья, я не хочу чтобы они гибли…
– Не тебе это решать. Ты не выполнил приказ, – Артал резко развернулся, его глаза заполнила черная тьма, – Мы снимаем осаду с Кирту, уводи людей.
– Хоть это он сможет сделать, – в голосе Бэрта слышалось ехидство.
– Можно идти выполнять? – не слыша ответа, Нукер вышел из помещения, так как еще немного, и он бы врезал Бэрту. Понимание, что Артал не на его стороне, добавляло горечь во все происходящее.
Он ехал вниз в лифте, смотря как мелькают цифры этажей на убывание, и думал в какой момент их дружба исчезла. От этого становилось грустно. Нукер ударил кулаком по хромированной стенке лифта. И с чего он вдруг вообще начал чувствовать разные эмоции. Сейчас ему грустно из-за осознания того, что Артал изменился, до этого он кипел от коктейля эмоций, сначала услышав почему Ясна с ним, а потом узнав, что она сбежала с его деньгами. Вообще все беды в его жизни от этой рыжей. Он ведь даже проникся чувством к ней. Именно чувством. Такого точно в его жизни никогда не было. Он не хотел называть это чувство «любовью» – слишком громкое слово, и слишком заигранное всеми. И каждый вкладывает в это слово свою суть. А для него суть была в ощущении тепла, когда она рядом. Он не хотел разбираться в природе своих чувств, но не мог отрицать, что его выкореживает, когда ее нет. Его тянуло к ней, причем так, как никогда ни к кому более. Все эти странности он принял, но объединить их и вложить в слово «любовь» не хотел. Особенно после услышанного, ведь он для нее лишь тот, кто хорошо платит. Вот от этого было обидно. Он и сам себе не хотел признаться в том, что впервые в его жизни появилась девушка, которая видит его другим. Не деньги, власть и силу, а то человеческое, что еще в нем осталось. Он дарил ей нежность в минуты их близости, говоря телом, а не словами. Почему он подумал, что она слышит его? Глупо. Вот реальность, он сам все услышал, а потом
