заговорил снова, и в голосе было тихое детское изумление.
– Ба! Это случилось! – сказал Миллер.
– Что случилось? – спросил Холден.
Хлопнула дверь соседней кабины, и Миллер пропал. Запах озона и какой-то густой органики, как в корабельной мастерской, остался единственным напоминанием о его визите. Да и тот, возможно, существовал только в воображении Холдена.
Холден постоял немного, выжидая, пока растает во рту меднистый вкус. Выжидая, пока уймется сердцебиение. Когда ему полегчало, умыл лицо холодной водой и вытер мягким полотенцем. Далекий приглушенный гомон из залов взорвался воплями. Кто-то сорвал банк.
Он им не скажет. Наоми, Амосу, Алексу. Они вправе наслаждаться жизнью без вмешательства того, чем стал Миллер. Холден признавал, что желание утаить происходящее – иррационально, но привычка прикрывать друзей оказалась так сильна, что он не слишком сомневался в себе. Чем бы ни был Миллер, Холден встанет между ним и «Роси».
Он рассматривал свое отражение, пока оно не достигло совершенства. Беззаботный подвыпивший капитан благополучного независимого корабля – в отпуске на берегу. Спокоен и счастлив. Холден вернулся в грохочущее казино. На миг показалось, что он окунулся в прошлое. Казино на Эросе. Павильон смерти. Огни горели слишком ярко, звуки разносились слишком громко. Холден протолкался к своему столику и налил себе еще виски. Эту порцию можно немножко растянуть. Насладиться ароматом и веселой ночкой. За спиной кто-то взвизгнул от смеха. Всего лишь от смеха.
Через несколько минут подошла Наоми, выступила из сутолоки и хаоса – безмятежная и женственная. Полупьяная, рвущаяся наружу любовь нахлынула новой волной. Они не один год вместе ходили на «Кентербери», прежде чем Холден понял, что любит ее. Оглядываясь назад, он в каждой ночи, проведенной с другими, видел упущенный шанс дышать одним воздухом с Наоми. Что думала она, он даже не догадывался. Холден подвинулся, освободил ей место.
– Обчистили тебя?
– Алекса, – поправила Наоми. – Обчистили Алекса.
Я свои фишки ему отдала.
– Невиданная щедрость! – ухмыльнулся он.
В темных глазах Наоми мелькнуло сочувствие.
– Опять Миллер объявлялся? – спросила она, склоняясь поближе, чтобы не кричать.
– Мне иногда не по себе делается – уж очень легко ты видишь меня насквозь.
– У тебя все на лбу написано. А Миллер не в первый раз устраивает засаду в уборной. Он не стал вразумительнее?
– Нет, – сказал Холден. – Он словно обращается к неисправной электропроводке. Я даже не всегда уверен, что он меня замечает.
– На самом деле это, скорее всего, не Миллер, так?
– От протомолекулы, нарядившейся Миллером, мне еще жутче.
– Это точно, – признала Наоми. – Он хоть что-нибудь новенькое сказал?
– Пожалуй, сказал. Он сказал, что-то случилось.
– Что?
– Не знаю. Он просто
