учитель, с которым я работаю.
«Ты уходишь? Больше не будем играть?»
– Извини. Я еще приду.
«Пообещай. Завтра?»
– Да, завтра.
Ынён соврала. Она, наверно, сможет прийти только через пару недель, хотя Чонхёну наверняка было все равно. Уходя, Ынён сунула ему в руку чипсы. По-прежнему раздавался один лишь хруст, но на лице Чонхёна появилось сытое довольное выражение. Ынён решила, что хорошо провела утро.
– Почему ты все время опаздываешь?
– Были кое-какие дела.
Она случайно опоздала, так получалось всегда, когда по пути ей встречались желе, и ей приходилось их ликвидировать. Невозможно пройти мимо того, что бросается в глаза. Ынён это доставляло массу неудобств. Ремень безопасности на пассажирском сиденье был очень тугим, казалось, он был недоволен, как и Инпхё. Видимо, это место обычно пустовало. Ынён и Инпхё разговаривали в основном о школе, но каждый раз их мнения расходились, и атмосфера царила напряженная. Пока они ехали, Ынён неистово спорила, но каждый раз осекалась, когда, прибыв в пункт назначения, Инпхё парковал машину на месте для инвалидов. Как можно называть его инвалидом, у него такая сильная защитная аура, что его, скорее, можно сравнить с бронечеловеком? Ынён казалось, что его нога и не проблема вовсе. Часто она не могла скрыть своего отношения, а Инпхё обижался. Ынён все время говорит, что я везунчик – один на сто тысяч. Однако у меня в последние дни все время болит таз, спина и даже плечи. Тоже мне экстрасенс!
После обеда в каждую нерабочую субботу Инпхё и Ынён занимались «туризмом» – осматривали достопримечательности. Ынён занималась этим одна и до встречи с Инпхё. В основном они ездили в старые буддийские храмы, которые посещает много народу. Ынён пальцами касалась пагоды и заряжалась энергией. Она могла зарядиться и после хорошего сна, и держа Инпхё за руку, но заряд в таких местах качественно отличался. Обычный – можно было сравнить с заправкой бензином, а такой – с заменой высококачественного масла в двигателе. Или с пакетиком чая, срок годности которого истек, с прекрасным чаем, который от души заварил мастер чайной церемонии. После тяжелой работы отравленная ядом Ынён нуждалась в том, чтобы каждая клеточка была заполнена чем-то чистым. Пагоды были переполнены чистой сильной энергией, и она могла забрать ее себе. Особенно после праздника Тхаптори, когда люди приходили в монастырь и ходили вокруг пагод, после чего те хранили чистую энергию, подобную молнии. Жить с помощью желаний других людей. Это же странно. Что за жизнь – жить, воруя? – часто насмехалась над собой Ынён.
– Тебя никогда не ловили на этом? – спросил как-то Инпхё, который настаивал на том, чтобы возить Ынён в такие места, и тратил на это деньги, оправдываясь, что ее способности работают на благо школы.
– Когда мне было около двадцати, меня поймал один монах. Во время того, как я трогала обычные пагоды, пагоды с останками Будды и каменные башенки, которые, молясь, возвели люди. Я шла и трогала их, когда сзади кто-то неожиданно
