губами, уверенный – сейчас ее глаза распахнутся, а потом каблук расквасит ему лицо, как Анкрану. Потом перевел дух и, поддерживая голову, потянулся за ключом – Отче Месяц плеснул светом сквозь прорезь окна, и металл засиял в полумраке. Мышцы сводило от напряжения… но зудящим пальцам не хватило приблизиться к цели самую малость.
Его горло вдруг сдавило, почти до удушья. Обо что-то зацепилась цепь. Он повернулся, чтобы ее продернуть – и там, в проеме двери, сомкнув челюсти и стискивая его цепь в кулаках, стояла Сумаэль.
На миг оба замерли на месте. Потом она начала подтягивать цепь к себе.
Он выпустил голову Шадикширрам так мягко, как только смог, сам схватил цепь здоровой рукой и попытался дернуть к себе, сопя от натуги. Сумаэль лишь потянула сильнее, железный ворот врезался Ярви в шею, звенья вгрызлись в ладонь, и ему пришлось прикусить губу, только б не вскрикнуть.
Похоже на перетягивание каната, как в Торлбю на песке играли мальчишки – только здесь с двумя руками был лишь один, и, вдобавок, петля на конце захлестывала Ярви горло.
Он изворачивался и упирался, но Сумаэль была намного сильнее и, не проронив ни звука, подтаскивала его ближе и ближе. Его башмаки, проскальзывая по палубе, сбили бутылку, та покатилась. Наконец девушка поймала его за ошейник и, прижимая к себе, выволокла наружу в ночь.
– Придурок! – злобно выпалила она ему в лицо. – Ты что, сдохнуть пытался?
– А тебя что, волнует? – зашипел он в ответ. Ее кулак побледнел, смыкаясь на его ошейнике, а его кулак побледнел, смыкаясь у нее на руке.
– Меня, болван, будет волновать, когда они сменят замки из-за того, что ты спер ключ!
Оба умолкли, и пока они глазели в темноте друг на друга, его посетила лишь мысль: как же близко к ней он стоит. Достаточно близко, чтобы различить гневные морщинки на переносице, заметить зубы, мелькнувшие сквозь выемку на губе, ощутить тепло. Достаточно близко, чтобы почуять ее запах, слегка кисловатый, но от этого не становящийся хуже. Достаточно, почти достаточно, чтобы поцеловать. Должно быть, ей пришло в голову то же самое, потому что она выпустила ошейник, точно он раскаленный, отпихнула и рывком высвободила зажатое Ярви запястье.
Он заново прокрутил в голове ее слова, примеряясь к ним так и этак, и его осенило.
– Смена замков помешает только тому, у кого уже имеется ключ. Вероятно, тому, кто сумел сделать слепок?
Он сел на свое место, потирая здоровой рукой свежую отметину и недозажившие ожоги на шее. Увечную он сунул отогреться под мышку.
– А ключ нужен рабу лишь по одной причине – чтобы сбежать.
– Заткни свою пасть! – Она сползла рядом, и опять наступило молчание. С неба слетал снег и садился ей на волосы и ему на колени.
Лишь после того, как он простился с надеждой услышать от нее хоть слово, девушка заговорила вновь. Так невесомо, что он едва разбирал слова на ветру.
– Раб с ключом мог бы освободить и других рабов. Может быть, даже всех. Кто потом разберется,
