если не на все семьдесят, то на пятьдесят. Ведь до ста процентов мне еще очень и очень далеко.
– Лада Альбертовна, сегодня неуважаемый вами, да и мной Виталик Игоревич придет лично сюда!
– Памятник ему заказать? – на полном серьезе спрашиваю я, но вздрагиваю, когда кабинет заполняет просто заразительный смех начальника. Я и сама улыбаюсь, просто невозможно удержаться.
– Памятник пусть сам себе заказывает, – говорит Ринат Тимофеевич, – в кабинеты его не пустим, а вот в наш маленький конференц-зал пригласим.
– Вода, бумага, ручка? – ну, мало ли.
– Мне – да, ему нет! – улыбается мужчина, а сам мне в глаза смотрит очень внимательно, как будто по ним что-то прочитать хочет. Не нужно делать этого, Ринат Тимофеевич, захлебнуться можно тем болотом, в которое я угодила по собственной наивности.
– Сделаю, – заверяю и выхожу из кабинета.
Первым же делом достаю нужный ключик и иду проверять зал, в котором сегодня состоится очень неприятный разбор полетов. Надо бы сразу заварить успокоительный чай, чтоб крик на другие отделы не перебрался. А вечером Ринат будет встречаться на нейтральной территории с каким-то новым поставщиком. Слава Богу, моя помощь на этих переговорах будет не нужна, но вот некоторые документы подготовить необходимо.
До десяти дня время проходит быстро, словно кто-то щелкнул пальцами, а стрелка часов сама переместилась на нужную цифру, но у меня все готово. В конференц-зале протерты столы, стоит одна небольшая бутылочка воды и стакан. Набор ручек и несколько чистых листов. Три экземпляра договора, которые так тщательно нами вчера составлялись. Виталика искренне жаль, но сам дурак. Если ты понимаешь, что данная вершина не твоя, зачем лезешь?
В час «икс» из кабинета выходит собранный Ринат Тимофеевич.
– Пойдемте, Лада Альбертовна, будете сдерживать мой порыв.
– Помните только, что за убийство имеется реальная статья, – напоминаю, поднимаясь со своего места.
– А за моральное и словесное унижение? – уточняет он, прищуривая свои глаза.
– Не знаю, но можем проверить!
Кажется, я начала отходить, раз шучу. Хороший знак, который говорит о том, что депрессия мне не светит, совесть грызть не будет, и я все делаю правильно.
Конференц-зал находится через два кабинета от нас, но, выйдя из приемной, я закрываю дверь на ключ и убираю его в карман. Ринат Тимофеевич вопросительно поднимает одну бровь, но ничего больше не говорит.
– Прошу, – передо мной мужчина открывает дверь, позволяя первой зайти в кабинет. И это он делает зря, потому что здоровенный мужик бандитской наружности меня пугает сразу же. Я замираю, боясь идти дальше, а вот Виталик, которого совсем иначе представляла, подскакивает на ноги и суетиться.
– Он не кусается, – шепчет на ухо начальник, обходя меня и приглашая следовать за ним.
В кабинете
