style="font-size:15px;"> – Ждешь три дня, – вещала тем временем старуха, – можешь и вещи собрать, только они тебе не понадобятся. Спасение твое будет в другом мире, в другом человеке, еще страшнее твоего тирана… Вот только разница между ними существенная окажется – мой человек тебя не тронет, заботой и вниманием наградит, свободу даст, помощником сделает, а не рабыней.
Я глубоко вздохнула, потому что предложение было совсем сомнительным, но это был шанс – единственный в моей жизни, потому что все догадывались, что я попала в нехорошие руки, но молчали. Даже соседи молчали, когда я плакала и просила помощи, взгляд отводили, увидев нас с Геннадием, и головы опускали. Никому до меня дела не было. А тут старуха, которая говорит загадками, выглядит странно, да и знает намного больше… словно живет с нами в одной квартире или умеет читать мысли.
Я так и не поняла, в какой момент бабушка ушла. Вот только рядом стояла, смотрела своими глазами, в которых мне чудилось столько мудрости, словно она прожила не одно столетие, словно знала каждого находящегося в магазине человека с пеленок и точно могла предугадать, что с ним случится завтра, через неделю и через год. А потом я голову подняла, и нет подола черного платья, нет корзинки, что она поставила на пол – только я с тележкой, наполовину заполненной продуктами, да кулечек в кармане, что говорил о том – все было на самом деле.
Вернувшись домой, я быстро спрятала то, что мне дали и стала отсчитывать три дня. Не было сомнений, не было страха. Была уверенность в том, что только так я и могу поступить.
Через три дня я привычно готовила свежую еду, которая никогда на деле не повторялась, щедро сыпала вместе со специями зеленые крупинки из мешочка во все блюда, даже в морс. Впервые я не пробовала еду на вкус, хотя точно знала, что ничего пересолить не могла – за столько времени глазомер выработался хоть куда. Да и… если сама вдруг отравлюсь – будет обидно, что Геннадий останется. Пусть он первым все попробует, а если сомнение почувствует – смогу съесть все. Терять уже больше нечего.
Он пришел как всегда вовремя, не задержавшись ни на минуту. Привычно придирчиво осмотрел дом и сел за стол. Ел жадно, словно голодным весь день ходил и своего секретаря привычно не вывел в ресторан. После ужина Геннадий ушел в свой кабинет, хотя обычно любил рассказать о своем дне, словно благодаря моему молчанию, он проживал некоторые важные для себя моменты еще раз, смотрел на них под другим углом и придумывал выходы из неудобных для него ситуаций.
Я же прождала довольно долго. Прежде чем подхватить небольшую сумку, выскользнуть из комнаты и выйти в коридор. Быстро обувшись, я вышла из квартиры и побежала вниз. Меня уже больше ничего не могло остановить. Встань передо мной кто-то, прегради дорогу – я просто удавлю!
Гена меня не преследовал, его люди меня не заметили, даже консьерж отсутствовал на своем месте.
Выскочив на улицу, я продолжила свой бег, окрыленная долгожданной свободой, которая придавала новые силы, поднимала боевой дух. Я
