появлялась над столом, Оливер вздрагивал и мгновенно напрягался.
– Лита, иди отсюда, – говорил он, закрывая книгу и отодвигая конспект подальше.
– А тито ты делаешь? – спрашивала Лита, укладывая ручонки на стол и тут же роняя на них голову. Надув губки, она вытаращила на брата огромные голубые глазенки, явно отцовские.
– Я занят, – хмурясь, отвечал Оливер и еще дальше отодвигал от сестры книгу, а потом кричал в сторону: – Мама, убери Литу! Она мне мешает!
– А это что? – спрашивала пятилетняя Лита и тянула руку к длинному карандашу, совершенно простому, но переливающемуся звездами – очередной сувенир от деда с какой-то научной конференции или выставки. Надписи на карандаше не было, вот Оливер и забыл откуда он.
– На! Он сине-черный, бери, только не мешай мне, – сказал Оливер, отдавая ей карандаш.
Сестренка хлопнула в ладоши, схватила карандаш и потребовала листик.
– Я буду рисовать! – заявила она.
Оливер поморщился, но дал ей чистый лист и, схватив книгу, отсел от стола к дивану, все равно придет мать и скоро ее заберет. Вроде устроился поудобней у окна, а потом понял, что свет слишком ярок, обернулся и просто перестал дышать, потому что не было комнаты, не было дивана; и окна, ведущего во внутренний двор, не было; зато был лагерь Ястребов и запах рвоты, кактуса и пота, а он сидел прямо на песке и даже расплакаться не мог, только моргал, чувствуя резь песка в глазах.
– Любая травка, помнишь, малыш? – сказал где-то за спиной Докер и рассмеялся очень глухо, будто голос его доносился из какой-то банки.
Смотреть на него было страшно.
Зажмурившись, Оливер Финрер сглотнул и открыл глаза, окончательно просыпаясь. Было еще темно, особенно здесь в пещере лидера Ястребов, куда почти всех Демонов уложил Ярван, заявив, что только там можно нормально отдохнуть. Сам он орал на кого-то из своих, заявляя, что завал давно надо разобрать, и, если поднять пару плит, проблеваться будет проще.
«Логично», – соглашался с ним Оливер и снова закрыл глаза.
Ему действительно нужно было отдохнуть и подумать, что и как делать, кому доверить боевые костюмы, как разделить людей, кого послать в пещеру за оружейными запасами, а еще как-то понять, с каких пор он стал военным стратегом.
Детское воспоминание и наивная сестра почему-то сбивали с толку. Он внезапно понял, что жил до Пекла в каком-то игрушечном мире. Тот Оливер со своими идиотскими книгами никогда бы не понял того же Кастера со шрамами от побоев по всему телу. Тот Оливер никогда бы не понял, что значит быть избитым взрослым. В его мире детей не унижали, не избивали, не насиловали. В его нереальной игрушечной вселенной не приходилось голодать, выживать.
Резко сев, он вдруг подумал, что было бы с тем же Ярваном, если бы он родился не в каком-то бедном квартале, а в семье правительственного круга? Был бы он иногда туповат или оказался бы внезапно гением, вроде того же Калибана, а ведь говорилось, что Земной совет трудится на благо равных возможностей для каждого человека, в какой бы семье он ни родился.
На
