был черным, как ночное небо. Запахнувшись в него так, что осталось на виду только узкое лицо, конгай медленно произнес:
– Мы были рядом: вот я, вот Ночь.
Вот сонное море Зур.
И луны мчались во тьме точь-в-точь,
Как парусник в пору бурь…
Глухо заурчал барабан. Ему отозвались струнные. Словно зашумел длинный морской накат.
– И я позвал ее: слышишь, Ночь,
Давай я тебе спою (и сам он уже не говорил – пел),
Спою тебе, как другим невмочь,
Как только я не боюсь!
Я так спою для тебя, о Тень,
Что смолкнет пенный накат.
Я так спою, чтобы к нам слетел
Дракон на песчаный плат!
И я запел. И все было так.
И Ночь – на моей груди.
И жар ее – на моих устах…
– Плати! – я сказал. – Плати!
Я отдал все. До живой воды,
Что влил в меня черный Юг!
И вот я сух пред тобой. И ты
Отдай мне силу свою!
Черный плащ упал. Певец сделал несколько шагов – до самого края помоста. И так стоял, раскачиваясь, запрокинув вверх голову, казалось, – вот-вот сорвется. Крылья волос падали на его худые плечи и тоже раскачивались в такт его движениям.
И Ночь, которой я пел тогда,
Ответила мне: «Что ж,
Коль хочешь силу мою, – отдам!
Но ты от нее
Умрешь».
Он еще какое-то время стоял не шевелясь. Как воин, получивший смертный удар и осознающий это. Потом как-то съежился, опал, неловким движением подхватил с помоста плащ, волоча его за собой, пошатываясь, сошел со сцены и, не обернувшись, покинул зал.
– Не гневайся на него, отважный Шинон, – сказал пожилой актер. – Он стал тем, кого играл.
Шинон согласно склонил голову:
– Я понимаю. Передай ему мое восхищение. Да простит он меня за злые слова. Как имя его?
– Харм, светлейший.
– Он тронул мое сердце. Отныне оно открыто для него. Не смею оскорбить мастера деньгами. – Шинон хлопнул в ладоши – появился домоправитель. – Морон! Принеси мой браслет из черного металла!
Домоправитель вышел, но тотчас появился, так быстро, будто браслет уже заранее лежал в его кармане:
– Вот, мой господин.
Шинон показал браслет заинтересовавшемуся Эрду.
– Я взял его на пиратской шекке. Бывший хозяин уверял, что он волшебный. Хотел, должно быть, купить себе жизнь, болван! – Шинон усмехнулся. – Волшебный или нет, но красив!
Широкий, в три пальца, браслет, из абсолютно черного блестящего металла, в который были впаяны крохотные алмазы, сверкающие, точно звезды в ночном небе, был действительно хорош.
– Возьми его для мастера Харма! – Шинон протянул браслет пожилому актеру и остановил Эрда, который тоже хотел отблагодарить артиста.
– В моем доме расплачиваюсь я! – произнес он. – Благодарю тебя, светлорожденный! Ты подарил мне звезду, что лежала перед глазами слепца. – Он проводил взглядом
