подчеркнуть благонадежность собственного стиля руководства. И тогда, – говорит Ханс Йоас, – вместо концептуальных политических споров (т. е. по существу дела! – В. С.), в том числе на тему ценностей, мы наблюдаем бесконечную череду инсценированных скандалов. Такая ситуация может породить циничное отношение избирателей ко всем политикам “как к классу”, а недовольство политиками может вылиться в неудовлетворенность политикой в целом»[75] (выделено мной. – В. С.).
Как видим, и со стороны политического истеблишмента буржуазного общества не слышится радикальных предложений по спасению ценностей капитализма, приданию ему «второго дыхания»… Наоборот, кризисные явления, возникшие еще свыше ста лет тому назад, продолжают развиваться. Основополагающие ценности превращаются в свою противоположность: индивидуализм перерастает в эгоизм и эгоцентризм, сам человек превратился в товар и рассматривает свою жизнь как капитал, который следует выгодно вложить. Если он в этом преуспел, то жизнь его имеет смысл, если нет – он неудачник. Его ценность определяется спросом, а не его человеческими достоинствами (Э. Фромм). В условиях империализма рушится мораль. Общезначимые моральные ценности перестают существовать, уступая место дифференцированным нормам морали для отдельных субкультурных общностей: хиппи, тинейджеров, бизнесменов, преступников и т. д. Гомосексуалисты, лесбиянки и всякого рода половые извращенцы – самые известные люди в буржуазном истеблишменте. «Секс становится публичным зрелищем, половой акт совершается на глазах публики…» (И. Кристол).
В домонополистическую эпоху капитализм развивался по восходящей линии. В эпоху империализма капитализм эволюционирует по нисходящей линии, он вступает в этап своего общего кризиса. Внутри буржуазного общества неумолимо, властно развивается процесс его самоотрицания. И хотя буржуазное государство, обладающее относительной самостоятельностью, активно вмешивается во все процессы капиталистического организма, осуществляет всякого рода мероприятия – от «пожарных» до стратегически долговременных – преодолеть кризисные явления не удается, стабилизации системы не получается. Все внутри капитализма говорит о неизбежности социализма. «Я думаю, – сообщает нам Терри Иглтон, литературовед и автор книги “Маркс был прав”, – что капиталистическое общество естественным образом агностическое[76], но оно не может признаться в этом даже самому себе, так как ему нужны фундаментальные ценности, особенно в периоды кризиса»[77].
Ответ весьма примечателен. Во-первых, очередное (их сегодня сотни, если не тысячи!) признание в том, что капитализму нужны «новые фундаментальные ценности» – прежние, буржуазные уже не работают. «…Мы испытываем потребность в новом теоретическом конструкте “общих ценностей”»[78], – вторит итальянский политический философ и социалист Антонио
См.: Йоас Ханс. Возникновение ценностей. Перевод с немецкого. СПб., 2013, с. 13–14.
Агностицизм (от греч. agnostos – недоступный познанию) – философское учение, согласно которому не может быть окончательно решен вопрос об истинности познания окружающей человека действительности.
Иглтон Терри. Когда я пишу о том, почему Маркс был прав, я вовсе не имею в виду, что он был прав во всем. // Интервью журналу «The Prime Russian Magazine» (Первый Русский Журнал), № 5 (20), сентябрь-октябрь 2013, с. 28.
Там же в журнале, с. 3.
